Представления о коммунизме руководителей партии и государства в полной мере соответствовали формуле Маркса: «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Считалось, что ко времени полной реализации «Генерального плана», при «достижении изобилия продуктов» и с «ликвидацией остатков классовых различий», станет возможным «одну третью часть потребляемого народного дохода распределить по потребностям». Предполагалось, что сначала бесплатными станут хлеб и картофель, а затем — «почти все» продукты питания. На основе этого экономического плана проект программы ВКП(б) предусматривал к концу 1960-х годов введение бесплатного снабжения населения основными продуктами питания, осуществление подготовки к бесплатному обслуживанию граждан «первоклассно поставленными по всем правилам техники и культуры столовыми, прачечными и другими культурно-бытовыми учреждениями»{554}.
Вообще социальные аспекты в проекте были поданы очень привлекательно и с размахом. Так, в стране, где почти вчера войной была уничтожена треть и без того небогатого жилого фонда, выдвигалась задача до конца ликвидировать жилищную нужду, развернуть в больших масштабах жилищное строительство с целью «обеспечить каждому трудящемуся отдельную благоустроенную комнату», а каждой семье отдельную квартиру, перейдя со временем к бесплатным коммунальным услугам. Любопытна и ещё одна деталь — предлагалось уделить особенное внимание массовому производству автомобилей для населения, «имея в виду предоставить каждому гражданину возможность пользоваться легковым автомобильным транспортом»{555}.
Не менее интересными были положения проекта партийной программы о путях эволюции Советского государства: «Развитие социалистической демократии на основе завершения построения бесклассового социалистического общества будет всё больше превращать пролетарскую диктатуру в диктатуру советского народа. По мере вовлечения в повседневное управление делами государства поголовно всего населения, роста его коммунистической сознательности и культурности, развитие социалистической демократии будет вести к всё большему отмиранию принудительных форм диктатуры советского народа, всё большей замене мер принуждения воздействием общественного мнения, к всё большему сужению политических функций государства, к превращению его по преимуществу в орган управления хозяйственной жизнью общества»{556}.
Как видим, несмотря на этатизм и диктаторство товарища Жданова в его практической деятельности, в душе он с юношеских лет хранил вполне искренние идеалистические убеждения, с которыми вступил в своё время в нелегальный кружок тверских социал-демократов и прошёл через все революционные потрясения и испытания военных лет. Думается, Жданов, владеющий диалектикой, не видел здесь серьёзной проблемы, не считал непреодолимым препятствием барьер между «культом личности», который он формировал и навязывал, и демократизацией Советского государства.
Предполагалось на практике приступить к соединению производственной работы с участием в управлении государственными делами, с переходом на поочередное выполнение всеми трудящимися функций управления. Ставилась задача по мере продвижения к коммунизму осуществлять принцип выборности всех должностных лиц государственного аппарата, предполагалось изменение роли госорганов в сторону всё большего превращения их в учреждения, занимающиеся учётом и контролем общенародного хозяйства.
Высказывалась идея о введении прямого народного законодательства, для чего считалось обязательным проведение всенародных голосований, то есть референдумов «по большинству важнейших вопросов государственной жизни как общеполитического, хозяйственного порядка, так и по вопросам быта и культурного строительства». Граждане и общественные организации должны были получить право вносить запросы в Верховный Совет по важнейшим проблемам международной и внутренней политики. Общественные организации получали максимальное развитие, и им предоставлялось также право законодательной инициативы.
В проекте программы ВКП(б) обращалось внимание и на усиление значимости общественного мнения в деле коммунистической переделки сознания людей, воспитания в широких народных массах «социалистической гражданственности», «трудового героизма» и «красноармейской доблести»{557}.
В процессе работы над проектом программы возник целый букет предложений, направленных на демократизацию партийной и общественной жизни: об ограничении срока пребывания в партийных и советских выборных органах всех уровней, о выдвижении альтернативных кандидатов на выборах депутатов в Советы всех ступеней, освобождение партии от функций хозяйственного управления и т. п.
Добавим, что параллельно с разработкой новой программы были предприняты шаги по созданию и проекта новой Конституции СССР такой же демократической направленности, с акцентом на развитие самоуправления в общественной жизни, существование наряду с государственной экономикой мелкого частного хозяйства крестьян и кустарей, предоставление больших прав региональным и местным Советам. Такая совокупность проектов ясно показывает, что высшие руководители СССР, Сталин и Жданов, прекрасно осознавали необходимость эволюции по мере развития общества от партийной диктатуры к иным, более сложным формам управления.
Смерть Жданова и последующее уничтожение «ленинградской группы» партийно-государственных управленцев остановят работу над программно-теоретическими документами партии и на несколько лет отодвинут сам съезд, который соберётся лишь осенью 1952 года. Однако наследие Жданова не будет окончательно похоронено в закрытых архивах.
Описанные выше программно-теоретические наработки через десятилетие будут отчасти использованы Хрущёвым и Косыгиным. У первого это обернётся пресловутыми декларациями о «построении коммунизма к 1980 году», у второго выразится в известных «косыгинских» реформах советской экономики.
Тезис Жданова о ведущей роли русской нации в семье советских народов, не будучи оформленным в связи с позицией Сталина в каких-либо официальных документах, всё же сыграет важную роль во внутренней идеологии СССР. Так, у Анны Панкратовой, в то время одного из главных чиновников от истории, в 1950 году появится объёмная, по сути концептуальная работа «Великий русский народ» — название и содержание весьма неожиданное для бывшей ученицы Покровского, ранее боровшейся за чистоту классового подхода. Эта до самой смерти вождя СССР переиздававшаяся большими тиражами книга широко цитирует Жданова. О содержании говорят названия основных глав: «Русский пролетариат — передовая революционная сила», «Великий русский народ — руководящая сила Советского Союза», «Русский народ во главе прогрессивного человечества в борьбе за мир, демократию и социализм».
Жданову удалось, вполне в духе диалектики, снять внешнее противоречие марксистских и национальных, революционных и государственных традиций, что позволило верхам СССР уверенно оперировать русской национальной тематикой. Особенно ярко это выразилось в материалах последнего при Сталине XIX съезда правящей партии, прошедшего уже после смерти Жданова.
Сам Сталин не случайно употребит в своём центральном выступлении на съезде следующие слова — «нам, русским коммунистам»{558}. Другие лидеры сталинского государства также использовали ждановские тезисы. «Силой, цементирующей дружбу народов нашей страны, является русский народ, русская нация, как наиболее выдающаяся из всех наций, входящих в состав Советского Союза»{559}, — сообщит съезду не кто иной, как Лаврентий Берия, политический соперник уже уничтоженной «ленинградской группы» покойного Жданова.
Формулировки в том же духе прозвучат в речах почти всех лидеров республиканских компартий СССР. Среди них, наверное, стоит отметить выступление первого секретаря компартии Молдавии, ещё молодого генерал-полковника Леонида Брежнева: «За это время молдавский народ в братской семье советских народов, опираясь на их помощь и прежде всего на помощь великого русского народа…»{560} Напомним, что при генсеке Брежневе, на пике развития СССР, страной будут на деле руководить два ждановских выдвиженца — Алексей Косыгин и Дмитрий Устинов.