События развивались стремительно. Через две недели, 5 июля 1940 года, под давлением Жданова президент Пяте назначил выборы нового состава Государственной думы. На следующий день Жданов и советский полпред Кузьма Никитин подписали с новым правительством Эстонии соглашение о предоставлении СССР в аренду инфраструктуры таллинского порта, всех береговых укреплений и батарей. Теперь, с учётом советской базы на финском полуострове Ханко, вход в Финский залив надёжно контролировался Советским Союзом.
Подготовка к назначенным на 14 июля выборам нового парламента Эстонии также шла под опекой Жданова. Один из чиновников в правительстве поэта Вареса позднее вспоминал: «Премьер-министр г-н Варес вновь вручил мне небольшой список, написанный по-русски красными чернилами. Это был тот же список, который я видел у министра внутренних дел. Я спросил, кто его написал. Он был написан тем же человеком (в том же стиле), что и тот, который я несколько дней назад видел у министра внутренних дел. "Жданов, конечно", — ответил г-н Варес»{363}. Эта записка Жданова содержала продуманные способы юридических и организационных манипуляций, которые позволяли отсечь от участия в экстренных выборах противников советского курса. Жданов и его советники использовали нормы действующего в стране закона о выборах, который готовил под себя президент Пяте, чтобы гарантированно избирать ручной парламент. Теперь эти механизмы «управляемой демократии» работали против прежних хозяев Эстонии.
За те девять дней, что отводились для подготовки к выборам, сторонники советского курса из профсоюзов, крестьянских и иных общественных организаций сформировали Союз трудового народа Эстонии, который и выдвинул своих кандидатов во всех избирательных округах страны. Фактически эти мероприятия проводились по рецептам той инструкции о «Трудовом народном фронте», которую Жданов готовил для Финляндии в декабре 1939 года. Тогда инструкция не реализовалась, но пригодилась через полгода на другом, южном побережье Финского залива.
Голосование прошло 14 и 15 июля 1940 года. Из кандидатов, не вошедших в Союз трудового народа Эстонии, успели и смогли выдвинуться только несколько человек. При этом само голосование было самым демократичным за всю историю Эстонии: в выборах приняли участие свыше 80 процентов жителей, заметно больше, чем когда-либо ранее (на треть больше, чем в 1938 году, когда диктатор Пяте организовывал выборы в свой парламент). 92,9 процента от числа голосовавших высказались за просоветский Союз трудового народа Эстонии.
Через два года, уже после оккупации республики германскими войсками, эстонские коллаборационисты в захваченных архивах тщательно исследуют документы по выборам июля 1940 года и вынуждены будут признать, что подавляющее большинство эстонцев действительно проголосовало за советский путь. Обнаружится лишь незначительное количество испорченных бюллетеней, в частности на одном будет надпись: «Жданов со своей бандой, вон из Таллина и со свободной земли Эстонии!»{364}.
Однако «банда» у товарища Жданова была одной из самых сильных в том мире, чтобы реагировать на подобные фиги в кармане и терять драгоценное время в политической игре. Ровно через неделю после выборов, 21 июля 1940 года, первая сессия нового эстонского парламента приняла решение об установлении в стране советской власти и образовании Эстонской Советской Социалистической Республики. На следующий день была принята декларация о вступлении Эстонии в состав СССР и сделано официальное эстонское обращение с соответствующей просьбой к Верховному Совету СССР. В тот же день президент Пяте подаёт прошение об отставке, и его полномочия — в строгом соответствии с эстонской Конституцией 1938 года — переходят к новому премьер-министру Ивану Варесу, который уже написал заявление о вступлении в компартию. 30 июля бывший главный олигарх Эстонии, диктатор и президент Пяте уезжает, но не к банковским счетам в Швецию, а в противоположном, восточном направлении — в Башкирию. Внешне — почти добровольно…
6 августа 1940 года Верховный Совет СССР издаёт постановление о принятии в состав союзного государства Эстонской ССР
В ходе этого исторического процесса Жданов был щепетилен в формулировках. Выдвинутый им министром Ниголь Андрезен вспоминал: «…Я был у Жданова и, покончив с неотложными делами, сказал ему, что мне необходима долгосрочная ориентация, например, в течение какого времени мы должны подготовить вхождение Эстонии в Советский Союз. Жданов поправил меня, не столько в языке, сколько по существу, вместо "вхождение" сказав "присоединение", и тем самым сделал ударение на методах этого присоединения»{365}. Действительно, с юридической точки зрения Эстония, как и другие прибалтийские республики, добровольно присоединилась к СССР с соблюдением необходимых демократических процедур. Современные претензии к тому, что эта демократичность была сугубо формальна и лишь прикрывала советское давление, вырваны из исторического контекста — достаточно вспомнить мир 1940 года, состоявший в основном из колониальных держав и провинциальных диктатур разной степени фашизации…
Глава 21.
«ГИТЛЕРУ НЕЛЬЗЯ ВЕРИТЬ НИ В ЧЁМ»
На протяжении всех лет работы между Кремлём и Смольным Андрей Жданов оставался близким приятелем советского вождя. Сталин в своём стиле даже интересовался жизнью его семьи. Вспоминает Юрий Жданов: «Где-то летом 1940 года на отцовской даче в Волынском под Москвой я играл в волейбол. Смотрю, бежит запыхавшийся чекист и срочно приглашает в дежурку к телефону: "Вас товарищ Сталин". Бросаюсь к трубке и слышу: "Говорят, вы много занимаетесь общественной работой. Политика — грязное дело. Нам химики нужны". Ни "здравствуйте", ни "прощайте". Было над чем задуматься…»{366}
Сталин явно благоволил сыну нашего героя — мальчик, с которым он познакомился ещё летом 1934 года на даче в Сочи, теперь был двадцатилетним студентом химфака МГУ, спортсменом, комсомольцем и отличником, не замеченным в каких-либо шалостях «золотой молодёжи». Сам же Андрей Жданов теперь был далёк от скромности прежнего быта. Когда-то первый секретарь Нижегородского крайкома жил в коммунальной квартире и на лето снимал дачу в пригороде. Через десятилетие член политбюро, секретарь ЦК и первый секретарь Ленинградского обкома и горкома жил в плотном окружении охраны, переселившись из Дома на набережной в Кремль, в старое здание Оружейной палаты, где тогда размещались жилые квартиры всех членов политбюро. Даже его государственная дача теперь находилась в Волынском, рядом с «ближней дачей» Сталина.
На первом этаже сталинской дачи, в столовой, служившей и залом собраний для ближнего круга высших руководителей СССР, стоял небольшой рояль красного дерева. Этот инструмент ведущей музыкальной фирмы мира «Steinway & Sons» появился у вождя СССР именно благодаря Жданову. Об этом рассказывает в воспоминаниях Артём Сергеев, сын близкого друга Сталина старого большевика Ф.А. Сергеева, воспитывавшийся в семье Сталина и часто бывавший на «ближней даче». Он же рассказал, что у Сталина была большая коллекция пластинок Александра Вертинского, которого ценил и наш герой. Под аккомпанемент Жданова собравшиеся члены политбюро и ЦК порой пели романсы популярного певца-эмигранта.
Второй секретарь Московского городского комитета ВКП(б) Георгий Попов позднее вспоминал об одном из типичных вечеров на сталинской даче: «Сталин любил русские народные песни. Он подошёл к радиоле и начал проигрывать песни в исполнении Лидии Руслановой. После этого А. Жданов сел за рояль и начал исполнять классику. Наигравшись за роялем, он взял в руки гармошку и выдал русскую. Кто-то ударился в пляс…»{367}
Из всего ближнего круга Жданов был едва ли не единственным, кто после сталинских посиделок, подвыпив, мог заночевать на даче вождя. Наш герой, вероятно, побаивался возвращаться домой под хмельком — его жена Зинаида была женщиной с сильным характером и, судя по всему, лидером во внутрисемейных отношениях, а Жданову с его больным сердцем пить было нельзя.