Очутившись сперва в воронке, а потом в центрифуге. Ловишь себя на мысли… Да нет уже никаких мыслей. Равнодушие ко всему. Успокоительная ленивая цитата следует за тобой «Я полностью познал жизнь. Мне здесь не интересно».
Существование на земле утрачивает свой блеск и разноцветные очертания.
Жить… Да, что жить? Прозябать в духовной нищете и серости, становиться неинтересно. Книжки, интересные ранее очень дефицитные, используешь лишь для того чтобы повесить их на гвоздик на даче.
Последнее что остается попробовать, это познать жизнь под землей. Стать шахтером. Не умереть на время и не быть захороненным в сырой земле тоже на время, просто заделаться шахтером.
Но не торопись становиться человеком в каске с лампочкой. Все без тебя продумано до последней черточки. Беспощадные силы природы, разная физика с химией, слаженно и споро берутся за дело, и воронка выталкивает индивидуума уже в деревянной упаковке готового к встрече с вечностью.
И лежишь ты красивый, ну спасу нет. С накрашенными губами. Нарумяненный. В новых ботинках на картонной подошве и в таком же костюме, с пуговицами на спине. Последний подарок жены, нашему дорогому и незабвенному папочке.
Ранее купленные тобой друзья даже не пришли проводить тебя в самый дальний путь. От этого их общий вздох облегчения связанный с твоей смертью, явно не бросается в глаза и уши посторонним. Родственники следят за скорбящими, чтобы под безутешные, фальшивые всхлипы, горе и страдание они не сперли чего-нибудь из домашней утвари. Жена с детьми занята другими мыслями, оставил ли этот скряга хоть что-то после себя. А любимая теща прогибается под расчетами — хватит ли на поминках закусок и горячих блюд, так как заказали четырнадцать комплектов, а придет двенадцать человек, куда остальное? От таких рассуждений запросто можно пульс потерять.
Вот и вся философия. В финале она всегда сводится к самому простому. Всю жизнь усложняли её процессы, диеты разные выдумывали, гарнитуры с путёвками доставали, пыхтели карабкаясь по служебной лестнице, стремились достичь вершин, а теперь основная неразрешимая проблема, куда девать оставшееся бухло и жрачку?
Да, заберите ее с собой и дело с концом. Если конечно заплачено.
Расчет с жизнью закончен.
Вольно.
Глава 19 АССЕНИЗАТОР. ЗАСАДА
После неудачной, на мой взгляд, зачистки возвращаемся к месту расположения части. Забегая вперед скажу, что операция нашим командованием была признана сверхуспешной. Так как кроме ненависти к безжалостным оккупантам она принесла и серьёзный воспитательный момент — эффект устрашения.
Больше в населенных пунктах в наши боевые порядки не только не стреляли, смотреть косо и то боялись. Понимали смутьяны-сепаратисты, что в случае повторения таких некрасивых действий незамедлительно будет уничтожено все поселение вместе с постройками и населением. Но это все будет позже, а пока мы двигались в сторону нашей базы.
Из-за спешки и излишних нервов движение шло по тому же маршруту, которым мы выдвигались в район боевых действий. Именно поэтому проезжая через разрушенный аул попали в хорошо спланированную и подготовленную засаду. Полностью по своей вине. Нарушили основной закон передвижения механизированных колонн по территории занятой врагом — на одной дороге два раза подряд не появляться.
Подозревать водителя или командира головной машины, что кто-то из них оказался предателем и продажной шкурой, у меня оснований не было. Они были убиты первыми, причем не только они одни, а все кто там находился. Движение колонны была направлена в узкую улочку, между двух глинобитных стен.
Там нас, основательно и взяли в клещи. Гранатометчики стреляли сверху. Подбили практически одновременно, первую и последнюю машину и казалось из-под каждой песчинки, на нас обрушился шквал огня.
Чтобы не быть заживо сожженными в броневых машинах, а они лишенные маневра, были лишь удобной целью для отработки меткости стрельбы гранатометчиков. Пришлось живенько выскакивать из душных железяк и как будто в заранее приготовленном проломе в стене на небольшом пространстве разрушенного междоусобной войной дома, занимать круговую оборону.
Не знаю как у кого, а у меня создалось полное впечатление, что нападавшие нас в этот дворик специально загнали. Чутье у меня на опасность или что-нибудь другое, не знаю. Тем не менее, мы все скопились до кучки, на небольшеньком пятачке выжженной местности. Неуправляемая толпа вооруженных людей, напоминающая большое и неуклюжее стадо баранов.
Залегли в активной позиции «партнер сверху». Ждем решительных команд наших командиров, ну типа «оружию к бою». Странно, но их не слышно. Видно голос в горячке боя потеряли.
Интенсивность огневого смерча по нашим тощим, отвисшим задницам, многократно снизилась. У меня даже закралось смутная надежда, что все закончилось, и в нас пуляли по ошибке…
Не успели мы расположиться занять оборону по периметру, как со стороны врага стрельба вообще прекратился. Даже очень одиночных выстрелов не было слышно. Опять наступила неприятная тишина. Она меня сегодня преследует. Подумалось, что и на этот раз, удастся вывернуться. Надежда, как учили нас классики, умирает предпоследней. Последней умирает душа. Поэтому пока с душой все было в порядке, можно было хлебнуть теплой водички чуть передохнуть и успокоиться.
Желающие из числа тех, кто в этот дворик успел заскочить, могли даже сменить нижнее белье и уже после обрядовых переодеваний по всем правилам принять бой с плохо организованными повстанцами.
Не успело теплое пойло из фляжек добраться по пищеводу до желудков, тут как тут, без красочного описания природы и кавказского колорита, началось ни кем не заказанное представление — «Пришел и на нашу улицу праздник».
С их стороны зазвучала знакомая речь. Мол, сдавайтесь, мы вас убивать не будем. Мы вас будем обменивать на наших детей, стариков и женщин, томящихся в застенках правящей антинародной клики.
Много еще другой полезной информации сообщалось, я даже устал слушать.
Но слушать передаваемый текст, тем не менее, было необходимо.
Исходя из законов жанра — мощной и слезливой индийской мелодрамы, я пытался узнать голос предлагающего эти выгодные условия. Нет, не узнал. Это меня удивило.
Обычно в подобных описаниях событий похожих на эти невидимый голос всегда принадлежал либо отцу, либо любимому старшему брату с которыми главный герой не виделся одиннадцать лет. В моем же случае голос был совершенно незнакомый. Очень странно и даже как-то нетипично получается.
Далековато меня сегодня от правды жизни занесло.
От разумного предложения мы отказались.
Кроме всего прочего, какой-то дурень из бывших хулиганов и двоечников, посоветовал невидимому агитатору в очень грубой форме, отсосать… молоко у суки. Страшное оскорбление. Даже я оторопел. Собака для мусульманина, мерзость еще грязнее, чем свинья и гораздо хуже чем «неверный».
Реакция со стороны врагов была предсказуема. Нападавшие обиделись на нас всех. Сказали, что после таких слов они пленных брать не будут, а всех поубивают. И стали громко и прицельно стрелять по нашим телам выдающим занятые позиции… Того и гляди, скоро опять «зааллахакбарят» и побегут со своей религиозной ненавистью и необъяснимым фанатизмом в штыковую атаку на христиан — т.с. припомнят попытки завоевания «Гроба Господня».
Ага. Смотрю и мотаю на воображаемый ус. Психической атаки под звуки турецких барабанов, в полный рост и без единого выстрела, не будет. Атакующие избрали для себя более щадящий режим военной работы.
Они двигаются короткими перебежками, и смешно задирая вверх пятки, падают за естественные укрытия. Смешно? Конечно смешно, но смеяться не хотелось и не моглось. Подкрепления нам ждать было неоткуда. Судя по всему, во время нападения на колонну и случившейся в связи с этим паникой, наш бравый командир растерялся и забыл передать сигнал терпящих бедствие в океане песка и черного камня.