– Мне необходимо это сделать – для себя и для Молли, – сказала я, зная, что это будет нелегко. – Я больше не хочу бежать, Кэм. И я знаю, что никогда не смогу забыть об этом. То, что случилось… это всегда будет частью меня, но это не буду я. Уже не буду.
Кэм помолчал.
– Знаешь, что я думаю?
– Что я необыкновенная?
– Это само собой.
– А что еще?
– Я думаю, что ты уже давно это сделала, Эвери. Ты смирилась с тем, что это часть тебя, но это не ты. Ты просто этого не осознавала. – Его руки вернулись на мои бедра. – Но, если ты решила это сделать, тогда вперед, и я буду рядом с тобой.
– Ты хочешь поехать… – Я завизжала, когда Кэм вдруг перекатился, и я оказалась на спине, а он надо мной.
– Я не оставлю тебя один на один со всем этим. И к черту любые твои возражения, – сказал он. – Я еду с тобой. Тебе не удастся отговорить меня. Когда ты хочешь поехать?
– Есть какие-то планы на этот уик-энд?
Тихий смех сотряс его плечи.
– Господи.
– Я должна это сделать.
Он коснулся поцелуем кончика моего носа.
– Я так не считаю, дорогая, но, если это твое решение – остальное не важно.
Я восхищалась его верой в меня. Это было так красиво.
– Ты правда хочешь поехать со мной?
– Глупый вопрос, Эвери. И да, есть такая вещь, как глупые вопросы. Это был один из них. Разумеется, я буду с тобой.
На моих губах заиграла улыбка.
– Я люблю тебя.
– Я знаю.
– Нахал.
– Уверенный в себе, – ответил он, склоняясь ко мне. Он поцеловал меня нежно, но мое тело сразу проснулось к жизни. – Я люблю тебя, милая.
Я уже потянулась к нему, но он скатился с меня и схватил за руку.
– Эй! Возвращайся на место.
– Ни в коем случае. У нас куча дел. – Он стащил меня с кровати. – И, если ты начнешь меня будоражить, мы ничего не успеем.
– И что мы делаем?
Неожиданным рывком он поднял меня и закинул на плечо, устремляясь к двери.
– Заказываем билеты.
Казалось полным безумием, что спустя два дня мы уже были в Техасе, но вот мы были здесь и регистрировались в отеле неподалеку от дома моих родителей. Мне не хотелось откладывать задуманное, поэтому, забросив в номер свой багаж, мы тотчас отправились в путь. Я не предупреждала родителей о своем приезде, поэтому даже не знала, застану ли их дома.
Кэм длинно присвистнул, когда за очередным поворотом серпантина перед нами открылись владения моих родителей.
– Боже правый, вот это дом.
– На самом деле, нет, – сказала я, скользнув равнодушным взглядом по идеально выстриженным голым лужайкам и махине кирпичного особняка. – Вот у твоих родителей – дом. А это всего лишь гигантская коробка.
Он припарковал арендованный автомобиль на подъездной аллее возле мраморного фонтана, из которого плескалась вода. Оглядывая его, Кэм слегка улыбнулся.
– Пожалуй, я только в кино видел дома с фонтанами.
Я набрала в грудь воздуха, взволнованная, но настроенная решительно.
– Я справлюсь.
– Ты справишься. – Он нежно сжал мое колено. – Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Да. – Я посмотрела на него и улыбнулась. Конечно же, я хотела, чтобы он был рядом. – Мне необходимо сделать это самой.
Он откинулся на спинку сиденья.
– Если ты передумаешь, пришли мне сообщение, и я сразу приду.
Я потянулась к нему с нежным поцелуем.
– Ты необыкновенный.
Его рот изогнулся в усмешке под моими губами.
– Ты тоже.
Снова поцеловав его, я открыла дверцу и вышла из машины. Если бы я задержалась чуть дольше, то могла и передумать. Я уже хотела захлопнуть дверцу, когда Кэм остановил меня:
– Помни одно: что бы они ни говорили, это не изменит того факта, что ты самая сильная женщина, и во всем, что случилось, твоей вины нет.
Слезы наполнили мои глаза, и стальная решимость распрямила плечи.
– Спасибо тебе.
Кэм подмигнул.
– А теперь иди и твори добро.
Улыбаясь ему сквозь слезы, я повернулась и поднялась по широкой лестнице на крыльцо. Вентилятор под потолком гонял жаркий воздух, раздувая мои волосы. Я приготовилась постучать в дверь, но передумала. Я полезла в карман и достала ключи. Мне не нужно было стучаться.
Замок открылся, и, бросив взгляд в сторону Кэма, я перешагнула порог родительского дома.
Здесь ничего не изменилось. Таким было мое первое впечатление, когда я тихо закрыла за собой дверь. Кругом чистота и блеск. Никаких звуков и запахов. Холодный, негостеприимный холл.
Я прошла под золоченой люстрой и ступила в парадную гостиную.
– Папа? Мама?
Тишина.
Я вздохнула, лавируя среди белой мебели, над которой так тряслась моя мать, не позволяя никому рассиживаться на этих безупречных диванах. Я заглянула в столовую и другую гостиную. Убедившись, что никого нет ни в кабинете отца, ни на кухне, я поднялась по лестнице.
Мои шаги тоже были беззвучны.
На втором этаже я прошла в самый конец коридора, к последней двери и толкнула ее.
Это была моя спальня – ключевое слово была.
– Боже правый, – прошептала я.
От меня здесь ничего не осталось. Мои книги, мой письменный стол, плакаты на стенах, милые безделушки – все исчезло. Не могу сказать, что это имело какое-то значение, но, черт возьми, ничто в этой комнате не напоминало о том, что когда-то я здесь жила.
– Мы упаковали твои вещи.
Я вздрогнула и резко обернулась. Она стояла в дверях некогда моей комнаты – в бежевых льняных слаксах и белой блузке, заправленной внутрь. Волосы цвета «клубничный блонд» были тщательно уложены, на лице ни одной морщинки или следов физического несовершенства.
– Мама.
Изящная бровь выгнулась дугой.
– Твои вещи на чердаке, если ты за ними. Мы перетащили их туда после нашего с тобой разговора осенью.
– Вы забыли про мой день рождения, – выпалила я.
Легким элегантным движением она склонила голову набок.
– Неужели?
Я смотрела на нее и думала только одно: какая же сука. Во мне поднялась злость, но я затолкнула ее обратно. Злость – плохой помощник, если имеешь дело с миссис Морганстен. Тут надо было бить ее же оружием – ледяным спокойствием и собранностью.
– Я пришла не за вещами.
– Может, ты хочешь вернуться? – спросила она, но в ее голове не прозвучала надежда. В нем не прозвучало ничего, и я даже подумала, не сделала ли она пластическую операцию на голосовых связках. Он был таким же, как и ее лицо.
– Нет. – Я едва не фыркнула. – Я здесь, чтобы поговорить с тобой и отцом. Он дома?
Она ответила не сразу.
– На веранде.
Простые смертные назвали бы это крытым крыльцом, но только не мама.
– Что ж, пошли.
Не дожидаясь ответа, я прошла мимо нее и спустилась вниз. Она шла за мной, держась на некотором расстоянии, и я чувствовала, как ее взгляд впивается мне в спину. Я начала считать про себя. На цифре «пять», когда я уже была на нижней ступеньке, она наконец открыла рот:
– Ты давно была в парикмахерской?
– Да.
Легкая усмешка в голосе.
– Я так и думала.
Я вздохнула.
– Тогда зачем спросила?
Мама отозвалась только в прихожей.
– А кстати, что на тебе надето?
– Барахло из комиссионки, – ответила я, хоть это было не так.
Она укоризненно покачала головой.
– Замечательно, Эвери.
Я закатила глаза и толкнула дверь на крыльцо, хотя меня так и подмывало броситься обратно в дом и забраться с ногами на белоснежные диваны. Отец сидел в шезлонге и читал газету. Прежде чем я успела открыть рот, это сделала мама:
– Посмотри, кто решил нанести нам визит.
Отец опустил газету и поднял взгляд. Удивление мелькнуло на его лице.
– Эвери.
– Привет, пап.
Приподнявшись, он отложил газету в сторону.
– Мы тебя не ждали.
Ни тебе «как ты поживаешь», ни «рад тебя видеть». Я села на плетеный стул.
– Я знаю. Я ненадолго.
– Она хочет поговорить с нами. – Мама осталась стоять на месте. – Ума не приложу о чем, но возле дома стоит арендованный автомобиль, и за рулем парень.