- Ты думаешь, что она где-то поблизости?
Дава не знала, кто из мужчин это говорит. Но её это не было особо интересно, она боялась выглянуть из-за камня и лишь молилась, чтобы эти солдаты побыстрее отсюда ушли.
- Думаю, да.
И осторожные шаги. Совсем-совсем близко. Дава вся сжалась. Её вот-вот должны были обнаружить. А потом она выпрямилась. И вскочив на ноги, стрелой помчалась вперёд.
Это её дом и она прекрасно знала эту местность. А они чужаки, которые её родную гору разве что издалека видели. Она сумеет убежать. В её деревне она была самой быстрой!
Но, наверное, в мире куда больше необыкновенных людей, чем она могла себе представить. Не успела Дава пробежать и сотни метров, как мелкий мужчина нагнал её и повалил на землю. Девушка тихо вскрикнула, больно ударившись коленкой об острый камень.
- А она быстрая! - сказал мелкий, продолжая её сдерживать.
Он казался совсем тощим и на вид был сущим слабаком. И тем не менее сил, чтобы хоть как-то сопротивляться ему, Даве не хватало. Единственное, что она могла это лишь повернуть голову.
Другой мужчина за ней не погнался и теперь спокойно приближался к ним. Дава зло глянула на него. Так спокоен и уверен. Конечно, теперь она полностью в их власти. И поэтому страшно. Нет, даже не поэтому, и даже не от осознания своей беспомощности. Просто этот человек, который сейчас неторопливо шёл к ней, пугал сейчас так, что мороз по коже пробегал.
- Здесь есть деревня поблизости? - спросил высокий мужчина. Теперь он стоял так близко, что Дава могла разглядеть его обувь во всех подробностях. На мгновение показалось, что он сейчас ударит. Девушка судорожно вздохнула и зажмурилась. Но вместо этого последовало нетерпеливое: - Ну?
- Есть, - ответила она. Её собственный голос прозвучал сипло и незнакомо.
- И сколько там разбойников? - спросил мелкий.
- Разбойников?... - Дава запнулась, наткнувшись на внимательный взгляд высокого человека. - Я... я... не знаю. Много... Десятка два или три, - и тут она поняла: - А вы случаем не Рейдена ищите?
Хватка мелкого неожиданно ослабла, а потом он и вовсе её отпустил. Дава наконец смогла принять более удобное положения. Она села, бессознательно потирая ушибленное колено. Всё своё внимание она сосредоточила на этом мелком, решив, что он может стать её ключом к спасению. А он, заметив её взгляд, успокаивающе улыбнулся.
- Рейдена? - переспросил он, словно приглашая её продолжить.
- Они несколько месяцев назад объявились в нашей деревне, - принялась объяснять Дава. - И выглядят так же как и вы.
- А никакую девушку они с собой не приводили? - спросил мелкий.
- Да, вчера они вернулись с добычей, - ответила Дава. - Там был какая-то девушка, а ещё мужчина.
Высокий смерил её взглядом, а потом коротко бросил:
- Рион, мы возвращаемся в лагерь. Её заберём с собой.
- Слушаюсь, господин наместник.
Мир Давы был невелик. Всё, что она видела - это её собственная деревня и ещё Бакен. О существовании других городов, гораздо больше по размерам, чем она могла себе представить, и населённых множеством людей, она знала лишь с чужих слов. И ей казалось, что такое может существовать лишь в сказках. Такое ей и представлялось-то с трудом. Впрочем когда-то она не могла представить и то, что солдаты Райдена обоснуются на её родной горе. Конечно, ходили россказни, что разбойники порой захватывали деревни, но это казалось чем-то, что никогда не достигнет их земель. До тех самых пор, пока Рейден не вышвырнул старейшину из его собственного дома.
А теперь в довершению ко всему Дава оказалась в лагере солдат империи Янь. И по её собственному мнению они не сильно отличались от разбойников Рейдена.
Дава повертела в руках металлическую статуэтку изображающую неизвестное ей животное и тут же равнодушно поставила её на стол. Здесь всё ей чужое. И если бы она могла сбежать, то непременно бы это сделала. Но несмотря на то, что стены палатки, где она оказалась, были вовсе не из камня или глины, сбежать она не могла. Снаружи её охраняли солдаты.
Дава устало вздохнула и опустилась на землю. Если бы она знала, к чему приведёт её поступок, то лучше бы она не сбегала из деревни. Глупо всё это. Это может закончится для неё не просто поркой, а чем-то более худшим.