Я не желаю смотреть на него, поэтому отворачиваюсь к окну. Это мучительно: видеть его, желать до безумия, и при этом знать, что никогда он не будет твоим. Каждый раз, когда я его вижу, он становится еще привлекательней. И вообще не помогает делу то, что его тело становится все мощнее. Он уже выше своего отца, а тот превышает ростом отметку в шесть футов (Прим. пер.: более 183 см). Каштановые волосы Джаспера отросли чуть длиннее обычного, и не могу сказать, что я сильно против. Они слегка выступают из-под краев видавшей виды бейсболки. Ее козырек опущен так низко, насколько это возможно и, черт меня дери, как же это горячо выглядит.
Я помню, что подарила ему эту кепку, когда только приехала из Миссури. Это кепка Royals, и тогда я толком ничего не знала о бейсболе. Я просто хотела дать Джасперу что-то из места, откуда переехала, и знала, что он увлекается спортом. Он носил ее не снимая, даже когда спустя время я выяснила, что они с Нэдом были фанатами Rockies. Они родом из Колорадо и, несмотря на это, Джаспер все равно носил подаренную мной бейсболку.
Я не могла решить, нравился мне этот факт или был ненавистен. С одной стороны, мне было приятно, что у него постоянно есть что-то от меня, а с другой стороны, я приходила в ужас от мысли, что он вынужден носить ее. Совсем как в случае со свитером, который бабушка дарит тебе на Рождество, и ты надеваешь его каждый раз, когда планируешь встречаться с ней. Вполне возможно, Джаспер просто пытается быть вежливым по отношению к своей сестренке. Сводной сестре, вообще-то. Я вынуждена постоянно добавлять «сводная», потому как мои чувства весьма далеки от сестринских.
Какие же они неправильные. Где-то внутри они не ощущаются таковыми, но это не меняет дела. Знаю, Джаспер никогда не посмотрит на меня не как на сестру. По всей видимости, он даже не может представить меня с парнем после того, что случилось прямо посреди города. Оуэн едва заговорил со мной, и Джаспер сразу пресек это.
Тишина в машине давит; я опускаю руку и тереблю нити по краю своих обрезанных шорт. Я пялюсь на колени, потому что по-прежнему не хочу смотреть на Джаспера. Ощущение его близости в нарастающей тишине завязывает узлами мои внутренности. Я гадаю, почему он здесь, и как надолго останется. Подавляю желание повернуться назад, в попытке увидеть на заднем сиденье чемодан или что-либо еще.
Я знаю, что он часто путешествует по работе, так что, скорее всего, у него там рюкзак. Может, Джаспер здесь проездом, и через сутки все это будет позади. Но я не в курсе его дел, потому что он больше со мной не общается. В присутствии мамы и папы он говорит, но никогда непосредственно со мной. По крайней мере, в последнее время. Эти мысли снова выводят меня из себя. Если сам не желает разговаривать со мной, какого лешего не дает делать это Оуэну? Хех, мама месяцами пытается уговорить меня пойти на свидание.
Я выныриваю из своих мыслей, когда рука Джаспера ложится мне на бедро. Как раз в этот момент я осознаю, что грузовик припаркован, и мы уже у дома. Я поднимаю голову, чтобы взглянуть на парня, но его лицо непроницаемо. В его глазах все еще тьма, но тело уже не так натянуто, как когда он только сел в грузовик. Словно невидимое напряжение покинуло, оставив лишь отголоски от прежнего гнева.
— И давно ты начала так одеваться? — Его голос низкий и скрипучий. Если бы я его не знала, то подумала бы, что он не говорил на протяжении нескольких лет.
Его рука по-прежнему на моем бедре, тепло ладони проникает в меня. Большим пальцем он поглаживает мою обнаженную кожу, потирая взад-вперед. Грубоватость ладони посылает мурашки по моей спине. Никто прежде не прикасался ко мне так, но и без этого я понимаю, что это рука мужчины. По ее текстуре, тяжести можно было судить, что Джаспер из тех мужчин, кто занимается тяжелым физическим трудом. Мужчина, который позаботится о своей женщине. Его касание такое обыденное и, скорее всего, для него ничего не значит. Но для меня оно – вершина мечтаний. Я ощущаю его таким интимным, и в моем воображении оно ни капельки не братское.
— А это имеет значение? — я силюсь ответить, поскольку все мои мысли сосредоточены на пальце, медленно поглаживающем мою ногу.
Щеки заливает жаром, когда я снова смотрю вверх. Его глаза оглядывают все мое тело, мои голые ноги и декольте. Понравилось бы ему это увидеть у другой женщины, а не у меня?
— Да.
Краткий ответ повисает в воздухе, за ним снова давящая тишина.
Время идет, Джаспер продолжает поглаживать. Я тянусь к ремню безопасности, отчаянно нуждаясь выбраться из замкнутого пространства. Мое дыхание учащается от его прикосновений, и я знаю, что происходит. То, что происходит поздно ночью, когда я лежу в постели и думаю о нем. Я возбуждаюсь и гадаю, замечает ли он это. Мое лицо разгорается с каждой секундой все сильней, но как только я берусь за застежку ремня, Джаспер хватает мою руку и останавливает меня.
— Когда ты так одета, у мужиков появляются домыслы. Они начинают смотреть на тебя по-другому, Либби. Мне это не нравится, совсем.
— И что теперь? — выпаливаю я в ответ, задрав подбородок. Мне бы хотелось сказать ему: может, я и хочу, чтобы они смотрели, но это ложь. Я хочу, чтобы он смотрел. Единственный взгляд, который мне нужен – его.
Пальцы на моем бедре сжимаются, и мои ноги слегка расходятся. Всего лишь на дюйм, но Джаспер видит. Он издает звук, идущий из самой глубины груди, это заставляет все мое тело напрячься. Мне хочется прижаться к нему, несмотря на гнев, исходящий от него волнами. Что-то в этом больше притягивает, чем отталкивает. Я ощущаю нечто между нами, но не понимаю, что именно, и что вообще происходит.
Он отпускает мое запястье, и тянется к моей щеке. Касается того же пятнышка, что и Оуэн, но отправляет большой палец в свой рот.
— Сахарная пудра, — произносит он, вынимая палец изо рта. Что-то неясное мелькает во взгляде, и я вижу, что он изменился.
— Иди в дом, Либби.
Я наклоняюсь и вожусь с застежкой ремня, пытаясь отщелкнуть его. Но когда это сделано, Джаспер не отпускает мое бедро. Он не прекращает свой властный захват.
— Я не могу, — говорю я, намекая на его руку.
Его загар ярко выделяется на моей кремовой бледности. Я редко выхожу на улицу, в то время как Джаспер проводит часы под солнцем. Я смотрю, как его ладонь еще сильней сжимается и, наконец, отпускает. Воспользовавшись возможностью, пулей вылетаю из машины. Практически забегаю на ступени крыльца и затем в дом. По определенным причинам мне необходимо прояснить голову, а сидя рядом с ним, я это сделать не в силах. Я не оборачиваюсь посмотреть, идет ли Джаспер за мной.
Я не останавливаюсь, когда вхожу в дом и вижу маму в гостиной. Пробормотав приветствие, бегу прямиком к себе в комнату и захлопываю за собой дверь. Всем сердцем надеюсь, что мама не придет сейчас узнавать, что стряслось. Не желая допустить этого, иду в ванную комнату, запираю дверь и включаю воду в душе. Сажусь на крышку унитаза и под звуки льющейся воды размышляю, что же сейчас произошло.
Мои глаза смотрят на то место, где Джаспер прикасался ко мне. Он не оставил следов, несмотря на то, что крепко сжимал меня. Укол разочарования пронзает меня, и я не знаю почему. Но это очередное вранье себе самой.
Я прекрасно знаю, почему разочарована. Я хотела его отметки на себе. Что-то глубоко во мне хотело и до сих пор хочет. Желание к Джасперу настолько сильно, что я согласна на все, что мне перепадет. Прикрываю глаза, гадая, насколько жалко выгляжу. Опускаю лицо на руки, пытаясь сконцентрироваться на всем, что испытываю.
Когда я слышу стук в дверь, то знаю, что это мама. Никто другой не зайдет в мою комнату, а потом будет стучать. Открываю дверь. Ее глаза внимательно осматривают меня, и тут я вспоминаю, во что одета. Мама никак не комментирует мой внешний вид, лишь тепло улыбается.