Вернувшись в свои покои на рассвете, Агата так больше и не ложилась. Приятная тяжесть в теле напоминала о сладострастной ночи с Элиасом, неизбежно отвлекая соблазнительными образами от насущных дел. И хотя герцогиня правдоподобно скрыла свое отсутствие в личных покоях этой ночью, чрезмерная мечтательность выдавала произошедшие в ней перемены. Любовь — это стихия, разрушающая цивилизации и создающая эпохи; могущественная сила, способная проклясть на тяжкие муки и даровать вечное блаженство. Любовь — Божество, в чьих руках власть над пороками и добродетелью, так как же может справиться с ее воздействием одно лишь самообладание, пускай и самое искусное?
Агата присоединилась к общей трапезе с небольшим опозданием, что вызвало любопытство и стало причиной косых взглядов. Это был не первый раз, когда бестактная аристократия выказывала свое неуважение к ее статусу подобным образом. Знать с завидным рвением вдохновлялась пренебрежительным отношением императора, которое с каждым днем становилось все больше похожим на откровенное издевательство. Однако сегодня Агата обладала особым иммунитетом перед всяким неуважением к ее статусу или чувствам, тепло объятий любимого мужчины защищало и придавало уверенности.
Элиас, как и прежде, был элегантен, но теперь его привлекательность приобрела еще и некий лоск, какой обычно появляется у мужчины, который сумел завоевать главный трофей в своей жизни — сердце любимой женщины. А потому в дополнение к внешнему превосходству, сравнимому с божественным, герцог Севера сегодня был наделен простирающимся далеко за границы Империи величием. Даже нынешняя авторитарная и безоговорочно поддерживаемая аристократией власть императора меркла на фоне ауры его светлости Элиаса Дарема.
Агата с трудом могла сохранять самообладание, глядя на мужчину своих желаний и надежд. Она старалась унять галопирующее сердце, которое так и рвалось в его крепкие объятия, к его нежным прикосновениям. Сложной задачей было подавить все эмоции и не улыбнуться невзначай под обжигающим взглядом его глубоких серых глаз. Агата чувствовала, как по телу разливается желание и вместе с ним так хорошо знакомую, до тошноты отвратительную горечь. Император снова коснулся своего перстня и зловеще улыбнулся, предвкушая занятное зрелище. Магия Одите и на сей раз работала безотказно, вот только какая ненависть может быть сильнее истинной любви? Ненависть была лишь препятствием к их крепнущему долгие годы чувству, а, говорят, всякое препятствие лишь усиливает любовь.
Жестом монарх велел начинать трапезу, а сам при этом посвятил все свое внимание Агате. Императору не терпелось развеять скуку, и для этого был только один способ.
— Дорогая моя герцогиня, было очень досадно осознавать, что ты так рано покинула прием, на котором, между прочим, была хозяйкой, — во всеуслышание произнес император, кажется, решивший на этот раз действовать с неугомонным рвением унизить Агату при всем аристократическом обществе.
Вот только, на его беду, теперь Агате было совершенно наплевать, в каких выражениях император намерен представить ее обществу на этот раз. С того самого момента как герцогиня услышала слова Элиаса об истинности его чувств, ей стало абсолютно все равно, что придумает император, дабы распалить всеобщее осуждение. Теперь она не одна. Отныне на ее стороне не просто самый сильный мужчина этого мира — на ее стороне любящий мужчина. А это приравнивается к неуязвимости.
Герцогиня выдержала тяжелый взгляд монарха, но отвечать на вызов не стала, тогда он пошел дальше:
— Так какие же срочные дела отняли у нас возможность наслаждаться твоим обществом, прелестная герцогиня? Возможно, это была тайная встреча с любовником?
В лице Агата не изменилась, виду не подала, но игнорировать эти вопросы больше не могла. Было совершенно очевидно, что император вознамерился получить от нее признание, и чем порочнее оно будет, тем больше этот маньяк испытает удовлетворения. Только герцогиня собиралась произнести какую-нибудь отговорку, пускай даже самую нелепую, как вдруг послышался голос:
— Ваше величество, простите мне мою дерзость, что встреваю в ваш с Великой герцогиней разговор, но моя сестра никогда не признается вам в этом…
Агата и Элиас перевели взгляды на Аделин, силясь скрыть изумление. В душе у герцогини поселилась тревога из-за неожиданности момента.