— Моя дорогая, не списывай со счетов последний пункт. Два романтика в семье — сродни проклятию. Если они доведут герцогство до нищеты, никому от этого лучше не станет. Тогда тебе придется вернуться из своей тихой жизни и снова облачиться в жемчуга да бриллианты. Я, каюсь, только рада буду этому, считая, что такую красоту просто кощунственно прятать в деревенской глуши, но…
Агата звонко рассмеялась и ответила:
— Ведь эта деревенская глушь будет в непосредственной близости от твоего поместья, маркиза Этингер! А жемчуга да бриллианты, что мне от них толку, если при всем своем сиянии они не способны согреть даже крошечный уголок души?..
— Ты всегда была той, кто предпочитает неземные блага земным. Может, я не так уж и не права, называя тебя святой. Кто еще способен игнорировать преимущества, которые дают богатства и влияние титула?
— Сумасшедшие, возможно? — улыбнулась Агата.
— Вот эту категорию я как-то незаслуженно упустила, — громко расхохоталась Берта, поддерживая шутливый настрой подруги.
— Кстати о богатствах и влиянии титула. Ты уже нашла покупателей для золота из нового месторождения?
— Ох, еще как! — воскликнула Берта и махнула рукой, будто это вообще было плевым делом. — За мое золото боролись сразу два дома: Туана и Иридин.
— Предполагаю, что остановилась ты на Туане? — заключила Агата.
— Откуда тебе все так хорошо известно, проницательная ты моя? Ты открыла в своем даре новые грани?
— Не приписывай мне той магии, с которой я точно не смогу справиться, — посмеялась герцогиня. — В данной ситуации я руководствовалась исключительно рационализмом. Иридин слишком далек, а расходы и, главное, заботы по сохранности доставляемого груза ложатся на плечи поставщика. Думаю, все логично.
Берта щелкнула пальцами в знак подтверждения слов своей подруги.
— Именно. Туана дала хорошую цену, и она всего лишь в двухстах лигах от моих владений, от Шейрида. В следующем месяце я планирую навестить короля Карла Велеса и подписать необходимые бумаги, — тоном умирающего от скуки человека маркиза озвучила свои планы. Однако уже в следующий миг ее глаза вспыхнули озорным огоньком, и она добавила: — А насчет дара предвидения, ты так категорично не отказывайся, если предложат! Было бы интересно узнать, когда изобретут эликсир вечной молодости, ну и, конечно, удобные экипажи, а то от этих у меня все утро спину ломило.
* * *
Настало время ужина. Все высшие аристократы явились на него без исключения и опоздания. Император и императрица, как и всегда, сидели по разные стороны длинного стола. Воспользовавшись возможностью поиздеваться еще больше, император посадил рядом с собой герцога и герцогиню. Напротив друг друга, чтобы аппетит непременно перебивал горький вкус ненависти.
Агата за весь вечер практически не притронулась к еде. Ее аппетит пропал не сегодня, но императора больше волновало само достижение цели, чем несущественные подробности на пути к ее исполнению. Он упивался страданиями Агаты и с удовольствием взирал на полыхающую внутри Дарема злость. Император колол самолюбие этих двоих так подло, как только мог выдумать, при этом невинно улыбаясь.
— Даже при плохом самочувствии и полном нежелании нравиться присутствующим, ты, моя дорогая герцогиня, являешься самой красивой женщиной на всем свете. Никто из присутствующих дворянок тебе и вовсе не чета, — сладко говорил похвалы император, только чтобы досадить сидящей по правую руку от герцога Шарлотте Нельсон.
Агата прекрасно понимала, что этот человек никогда не станет восхвалять чужие достоинства, чтобы выразить уважение или привязанность, император всегда преследовал только самые подлые мотивы. Ему доставляло особую радость, когда загнанные в угол стараются прикрыть его откровенное хамство своим мнимым непониманием. Император навязывал свою игру и с ревностью величайшего постановщика наблюдал за тем, как каждый добросовестно отыгрывает написанную для него роль.
— Любовь Вашего Величества ко мне настолько велика, что вы, не замечая ничего вокруг, незаслуженно возвышаете меня среди других, — безразлично бросила грубое замечание Агата.
— Ох, действительно! Прошу простить мне ненароком высказанные обиды в адрес присутствующих леди, — без единого намека на раскаяние и искренность небрежно озвучил император и посмотрел на позеленевшую от злости невесту Дарема. — Вы вполне восхитительны и прелестны. Однако всем известно, что с красотой герцогини де Кано соперничать не смогут даже богини.