— Кто же та роковая женщина, которая навсегда заслужила ненависть чудесной Шарлотты Нельсон? Наверное, ты хочешь, чтобы мы угадали, так старательно отмалчиваясь? — издевательски бросил император.
* * *
Ночь опустилась на замок и его предместья, создавая необходимый фон странному торжеству императора. Наступало зловещее время. Повсюду полыхали факелы и урны с дровами, наполняя пространство кроваво-красным свечением. Огонь жадно вгрызался в переполненный кислородом воздух, намереваясь испепелить все своими рваными сполохами, устилая все вокруг чернильно-черным шифоном дыма. Словно это были адские существа, что ласкаются своими языками к руке хозяина, сокрытой под длинным летящим рукавом его демонической мантии.
Запах гари висел повсеместно, впитываясь в одежду и волосы, своим кисло-раздражающим послевкусием оседая на нёбе, вызывая тошноту. Вазы и клумбы с определенными видами цветов, к тому же только каких-то зловещих, траурных оттенков, явно были выращены специально к мероприятию, ведь во все предшествующие годы в загородной резиденции сады удивляли своим разнообразием и пестротой.
— Нинэйна, — Агата тихо позвала чародейку, чье лицо было скрыто глубоким капюшоном, — ты знаешь все о языке растений. Пожалуйста, переведи нам послание императора.
— Госпожа, это послание очевидно и без словесного толкования, — предостерег Иевос, обращаясь к своей хозяйке самым почтительным тоном.
— Не хочу упустить ни одной детали, если это послание адресное.
Нинэйна взглянула на клумбу, вдоль которой они шествовали, и, с сожалением касаясь нежных лепестков, ответила:
— Черные мальвы — это обрушение надежд, развенчивание; амарант — безнадежность; мак — забвение; оранжевые лилии — ненависть; пурпурный дурман — ложь; лобелия — злоба.
— Ты забыла упомянуть, что означает черная роза, Нинэйна, — холодно произнесла Агата.
Сглотнув ком в горле, чародейка отдернула руку от крепкого бутона, словно на него было наложено проклятье или одним касанием можно получить смертельное заболевание. Ее голос прозвучал хрипло:
— Госпожа, язык розы очень многозначен.
— Нинэйна, какой смысл несет черная роза? — повторила свой вопрос Агата уже строже.
— Разлука смертью.
— Как всегда декорации говорят слишком красноречиво, — выплюнула Агата и продолжила путь в полном молчании.
С узкой садовой дорожки маги вышли на главную аллею, а оттуда попали ко входу на территорию празднования. Ветер слегка раскачивал развешенные всюду черно-багровые знамена с изображением змеи со множеством хвостов, имеющих на конце некое подобие жала, как у скорпиона.
— Это Варна, змей с десятью хвостами, в которых содержится самый смертоносный яд из всех существующих, — спокойно произнес Иевос, шествуя рядом с Агатой. — В древности Варна был воплощением нерушимой и единоличной власти. Боюсь, Варна и появился здесь неспроста, словно еще один намек.
— Скорее уж, открытая угроза, — высказалась Агата, почувствовав, как в спину подло уколол страх.
Агата не стала делиться своими предчувствиями. Кому они были нужны в минуту предвестия большой битвы? Кто способен будет сохранить мотивацию и волю в момент сражения, если уже на подходах к полю брани руки от дрожи не имеют твердости поднять клинка?
Вернув лицу привычную безучастность, Агата продолжила свой путь в ад. И только одна мысль не давала ей трусливо повернуть назад — там, в этом аду, ее ждет Элиас, который никогда не оставит, с которым они вместе могут преодолеть все на свете. Образ любимого супруга вселил уверенность, и Агата ступила на мощеную камнем площадку, где давным-давно собралось все светское общество империи.
Ее поступь была твердой и размеренной. Белая кожа лица в обрамлении высокого каркасного воротника, декорированного шерлом, выглядела по-настоящему царственно. Длинное черное платье из парчи Агаты сидело по силуэту и сверху имело верхний слой из прозрачной черной органзы с вышитым по всей поверхности орнаментом в виде переплетения ажурных и криволинейных форм, точно, как и воротник. Края объемного газового подола были декорированы кружевом. В убранных витиеватым плетением волосах гордо сияла черная корона, а на шее висел амулет — оплетенная кожаной тесьмой сфера архимага.