Я понял, что не должен так просто отпускать ее. Свершившейся мести мне показалось нестерпимо мало за те муки, которые я испытывал всякий раз, когда видел этот ледяной взгляд в мою сторону! Я должен был сделать так, чтобы даже на том свете она не нашла покоя, и как кстати, что Вивиан оставила после себя свою точную копию, которую я люто возненавидел еще с тех пор, когда она была в утробе матери.
Но Агата де Кано была слишком далеко. После кончины жены, никогда не жаловавший высший свет барон и вовсе стал нелюдимым. Он заперся в своем разваливающемся поместье, спрятав и дочь. Меня это не устраивало, и тогда чтобы Агата де Кано была всегда рядом, чтобы иметь на нее управу, я постепенно свел свою сестру Эстеллу с вдовцом де Кано.
Добившись своего, я жаждал теперь только одного — мучить ее дочь еще страшнее, намереваясь выпить последние капли жизни, и эта жажда вела меня за руку во всех последующих моих действиях. Так в жертву были принесены почти все, кого Агата де Кано любила и за чьей спиной могла бы спрятаться! Умышленно стравив между собой семью брата и сестры, я обрек на вечную ненависть их наследников и ослабил власть сразу двух герцогских домов, погрязших в кровной мести друг другу. Как кстати сложилось, что одним выстрелом мне удалось убить двух зайцев! Бесспорно, это было лучшей моей шахматной партией на доске судеб, хотя и сегодняшняя вправе считаться верхом мастерства. Ха-ха!
Пространство вновь разорвал грубый, вульгарный, тошнотворный смех императора. Агата, задыхаясь от презрения, уже своего собственного, а не продиктованного Одите, прорычала:
— Ты чудовище!
— Чудовище? Я?! — почти взвизгнул от удовольствия император, ощущая, как Агата уже ступила одной ногой в безвозвратное ничто. — Нет, моя дорогая, чудовище — это ты! Сумела сделать великого герцога Севера, что столько лет испытывал к тебе только самые отвратительные чувства, своим рабом и заставила пойти против семьи.
Рука императора легла на массивный перстень, усиливая воздействие магии на Агату. Ополоумевший тиран бросил надменный взгляд на жертву своей ненависти и снова заговорил с племянником:
— И теперь тебе, Элиас, придется стать свидетелем того, как ее дьявольское естество убивает свою хозяйку! Ох, мой мальчик, даже не надейся, что твоя прекрасная женушка сможет избежать этой участи! Ей уготована та же дорога, что и была у ее мамаши. Ха! Уж я-то об этом позаботился, заключив договор с Одите! Магия кольца все эти годы копила вашу ненависть, копила ненависть и ваших предшественников, членов ваших семей, и вот теперь вы, не понаслышке знающие силу Одите, можете представить все могущество, заключенное в этом камне!
В воздухе вдруг повисла пугающая тишина. Больше не было произнесено ничего. Внутри у Элиаса что-то надломилось и с дикой болью обрушилось. В этот самый миг Агата, словно подкошенная, опустилась на землю. Ее лицо и шею покрывал орнамент черной татуировки в виде плетистых роз, а с побледневших губ сочились кровавые дорожки. Как символ триумфа проклятой магии над слабым человеческим телом.
При виде обессилевшей жены Элиас буквально озверел. Он еще яростнее стал рубить тела монстров, пытаясь добраться до возлюбленной, но на пути без конца вырастали все новые звери. Он позволил контролю над собой отступить и под воздействием собственного внутреннего монстра принялся крушить головы врагов с одного удара. Все, лишь бы скорее попасть к ней.
Не сводя глаз с любимого мужчины, Агата в последний раз улыбнулась и одними губами произнесла клятву своей вечной любви к нему, а после ее взгляд устало потух. Иевос, который находился к Агате ближе всех, тотчас упал рядом. У него почти не осталось магии, чтобы поддерживать жизненные силы, так стремительно покидающие госпожу из-за чудовищной внутренней борьбы между проклятым даром и энергией Одите. Отдавая все без остатка, архимаг почти терял сознание, но не опускал рук. Душой Иевос давно понял, что в этой схватке с двумя сильнейшими видами разрушительной магии им не выстоять…
— Когда я уйду, Элиас не должен остаться один, поклянись! — прохрипела Агата, вцепившись в руку Иевоса из последних сил.
— Клянусь… — тщетно пытаясь проглотить застрявший ком в горле, обещал архимаг.
— Спасибо, Иевос, спасибо за все… — прошептала Агата, обратив взгляд до смерти уставших глаз на прорубающегося сквозь полчища Элиаса.