Император был в прекраснейшем расположении духа и предвкушал размах праздника, ведь возможность стравить герцогиню и Дарема после месяца унизительного сексуального рабства была просто подарком судьбы. И в этой связи император стал с большим энтузиазмом придумывать, каким способом лучше всего помучить этих двоих. Именно так к вечеру в его голове родилось множество самых изощренных идей.
Император оповестил Дарема, что намерен провести совет по состоянию дел в регионах после открытия состязаний. Все главы родов, принадлежавших к высшей аристократии, собрались в назначенный час. Гостей императора пригласили за стол, позволив следовать свободной рассадке, и только для герцога и герцогини император лично определил места за длинным столом по разные его концы, аккурат друг напротив друга.
Когда все заняли свои места, император прищурился в подлой улыбке и сообщил присутствующим:
— Сегодня наш совет будет проходить в неформальной обстановке.
Как только его фраза отзвучала, высокая ширма распахнулась, и перед собравшимися предстала импровизированная сцена с удивительно знакомым и до дрожи ненавистным антуражем. Не подозревающие ничего аристократы заговорщицки ахнули, а Агата и Элиас внутри вспыхнули новой волной ненависти. Тут же император будто невзначай коснулся своего перстня, конечно, чтобы усилить эффект произведенного впечатления. Расслабленным, даже ленивым голосом он продолжил посвящать своих гостей в подробности задумки, якобы ничего не зная о полном совпадении.
— Скучно говорить о делах, когда вокруг такие мертвые лица, — с деланным сожалением выдохнул император, указывая на присутствующих. — Поэтому нас сегодня будут развлекать артисты из моего личного театра. О, можете не беспокоиться, действия на сцене не потревожат нас, ну во всяком случае, спектакль будет полностью немым. На слова. Хотя за бессвязную речь не отвечаю…
Император хитро посмеялся, а потом участники совета поняли, о чем говорил его величество. Занавес снова открылся, и за ним показалась абсолютно интимная сцена. Любовники, абсолютно нагие лежали на богато устланной постели с темно-синими шелковыми простынями, с голубыми газовыми полотнами балдахина. Император продумал все до мелочей, наполнив эту импровизированную спальню предметами, которые окружали ее в замке Повелителя облаков. Она должна была смотреть на каждую из этих вещей и вспоминать образы и чувства, которые поклялась забыть навсегда.
Фарфоровая ваза на подоконнике фокусировала внимание Агаты, когда она целовала Дарема; картина с цветочным лугом слева от двери — когда ласкала его грудь, прижимаясь к широкой спине своим телом; сине-белый орнамент ковра — когда опускалась на колени…
Агату едва заметно передернуло от воспоминаний, и это не укрылось от глаз императора, который теперь улыбался еще шире. Элиас тоже заметил легкое движение ее плеч. И пусть на лице герцогини не отражалось никаких эмоций, Дарем знал, как омерзительна ей сейчас открывшаяся сцена. Он и сам вдруг почувствовал, что о его тайне узнали, что вместе с этими картинами любовной связи миру открылось постыдное удовольствие, которое он получал от ласк Агаты де Кано.
Герцог и герцогиня сидели напротив, по разные стороны длинного стола, и не решались смотреть друг на друга, а император злорадно потирал руки, радуясь успеху своего очередного замысла. Сцена набирала обороты, и актеры плавно перешли от поцелуев к более горячим действиям. Мужчина доминировал над демонстрирующей скромность женщиной, погружая в разгоряченное тело и высвобождая свой могучий фаллос из него.
На этом фоне император принялся расспрашивать того или иного главу о состоянии дел, его успехах и проблемах. Пока велись беседы о хозяйствующих субъектах, высшему обществу накрывали столы. Прислуживали аристократам полуголые мужчины с красивыми телами. Император запланировал это нарочно, чтобы унизить герцогиню, он пытался спровоцировать ее психику на тяжелейший кризис. И хотя эти рабы не получали приказа благоговеть перед ней и каким-то образом выказывать внимание, они не могли устоять перед ослепительной красотой этой женщины. В такой располагающей к разврату обстановке, они просто не знали, как остановить свою дикую природу, а отсутствие воспитания не давало поводов вести себя прилично. Каждый раз, прислуживая ей, рабы будто невзначай касались краев ее одежды, приближались ближе дозволенного, слышно вдыхали аромат ее волос. При этом их набухшая желанием мужская плоть фактурно выделялась под легкими набедренными одеждами. Император откровенно радовался таким незапланированным поступкам.