Рин, как единственный маг благословения во всем противостоянии, не успевал оказывать помощь и восстанавливать собственные силы, ведь любая даже самая могущественная магия имела свои пределы без подпитки. Камилла и ее выносливость напрямую зависели от поддержки мага благословения, не имея возможности к самостоятельному восстановлению маны. Только Агата, черпающая энергию из сферы Иевоса, по-прежнему стояла впереди и сдерживала основную волну.
Она старалась покрыть больший радиус, но, увы, границы распространения ее магии не были бесконечны. Там, где не дотягивалась Агата, непоколебимым монументом надежности стоял лучший рыцарь империи — Элиас Дарем. Как всегда, сосредоточен и безжалостен, он сейчас был так похож на себя прежнего. Вот именно таким Агата и видела герцога Севера в освещенных бальных залах, под богато расписанными дворцовыми сводами. Словно мир аристократии он приравнивал к полю битвы, где каждая лицемерная улыбка — звериный оскал, что угрожает расправой проявившему беспечность. Слишком многие выиграют, если он пропустит удар, слишком многие втайне желают этого.
Могучий рост и развитая мускулатура делали Дарема обладателем несокрушимого удара, а отточенные в постоянных сражениях навыки рыцаря позволяли безупречно владеть своим телом. Сильнейший воин империи был искусен словно истинный бог битв.
Агата видела эти молниеносные выпады и его стремительные атаки, всегда попадающие в цель, и надеялась, что вот-вот они с Даремом встретятся на останках обезглавленных звериных трупов. Однако монстров между ними становилось все больше, а просветы, сквозь которые можно было увидеть его напряженное лицо, все реже. Вскоре волна зверей, будто половодная река, разделила их по разным берегам, и Элиас скрылся в непроглядной пучине.
Время потеряло границы, силы исчерпали резервы, когда на рассвете второго дня был повержен последний зверь. Агата беспомощно смотрела на то, как Рин, сам едва живой, расходует последнюю ману, чтобы просто не дать умереть тяжело раненным. Ее мысли прервал голос Уиларда, так безжалостно разрезавший пространство в предрассветный час.
— Командира нигде нет.
— Что значит нигде нет?! — воскликнул Ванц, самостоятельно перематывающий порванное бедро.
— Мы прошли вперед, туда, где его видели в последний раз, но там только трупы…
— Горы трупов… Вожаки… — добавили участники его отряда.
— И еще вот.
Уилард показал присутствующим клинок Дарема и изорванный в лоскуты плащ. На мгновение Агата забыла, как дышать. Она вспомнила, как в последний раз посмотрела на объятого кровавым сражением Дарема, и подавилась новым вдохом.
— Вы везде осмотрели?!
— Да, да! — нервно ответил Уилард, на лице которого были написаны не самые утешительные предчувствия. — Мы там все перевернули, но не нашли.
— А что дальше? Вы прошли дальше?
— Да, там ничего. Больше нигде ни трупов, ни других следов борьбы.
— Раненых на лошадей! Возвращаемся в лагерь! — крикнул всем отрядам Ванц, как следующий по званию после Дарема. Чуть тише он добавил: — Рин, братишка, поезжайте в лагерь. Вам тоже нужно восстановить силы. Мы еще раз прошерстим лес и берег, я не могу вернуться без командира.
— Мы пойдем с вами.
— Не стоит, — категорично заявил Ванц, когда дело касалось поля боя и стратегических задач, он умел проявить строгость, из всегда беззаботного и добродушного парня превратиться в решительного командира. — Опасности больше нет. А вы едва стоите на ногах. Я бы попросил тебя об одолжении, которое тоже очень важное. Как только тебе удастся восстановить силы, прошу, подлатай ребят.
— Об этом можешь даже не просить, — ответил Рин, похлопав товарища по плечу в знак поддержки, и с помощью последних крупиц маны вылечил его разорванное бедро. — Отправляйся на поиски и не переживай, восстановившись, я помогу рыцарям.
— Спасибо, брат.
Ванц крикнул поисковому отряду выступать. Агата также пошла вслед за ним.
— Кера? Тебе лучше вернуться в лагерь, — Ванц почему-то не смог сохранить строгость командира при разговоре с колдуньей, поэтому тон его голоса уже был менее категоричен.