— Разве ты можешь распоряжаться судьбой по собственному уразумению, Элиас Дарем?.. — прошептала Агата, начиная свой отчаянный монолог. — Разве можешь предать столько людей и разрушить их надежды на счастливое будущее? Нет, ты в ответе за всех тех, чьим сердцам однажды подарил веру, а потому отступиться теперь не имеешь права, даже если велико желание…
Агата неустанно взывала к своему проклятому дару, прося помощи, меняя ее на собственное физическое здоровье. Она чувствовала тяжелый железистый вкус крови во рту, но не отступалась и призывала энергию. Магия текла из вернувшихся ее облику изумрудных глаз вместе со слезами. Едва сияющие капельки падали на грудь Дарема и впитывались кожей, словно просящей влаги почвой. Сквозь кровавые всхлипы Агата молила вновь:
— Откажись от этой ненависти, не наказывай тех, кто невиновен, Элиас Дарем. Я здесь, перед тобой. Та, кто единственно заслуживает твоей жестокости и готова к расплате. Просто вернись, и я помогу. Только вернись…
Новый приступ судорог. Безрассудный, хлесткий, отчаянный. Объятия уничтожали, ломая кости, принося страдания, но Агата не отпускала. Она знала, что самый темный час перед рассветом, и поклялась терпеть изо всех сил. Не ее руках, лице, груди оставались кровоподтеки, как результат сдерживания неистовой физической силы, сокрытой в теле Элиаса. Агата не обращала внимание на боль, она и без того уже почти мертва от собственной магии, что теперь толку беречь оболочку?..
Через некоторое время герцог вдруг успокоился и протяжно выдохнул. Кончено. Все прошло. Теперь он останется в этом мире вместе со всеми теми людьми, так любящими его, верящими в него.
Агата все еще крепко обнимала Дарема. Она боялась, что, ослабив объятия, он может снова попытаться уйти. Она задыхалась кровью и не могла больше сдерживаться под натиском авторитетно требующей платы магии. Багровые струйки текли из ее рта, и кашель все усиливался. Агата не могла сдерживать содрогания внутри себя, ее грудь резко и прерывисто вздымалась, будто вот-вот разломится. Но герцогиню больше не пугали эти приступы, ведь они давно стали ей привычны. Агата старалась не дышать, поскольку с каждым новым вдохом получала очередной астматический залп. Она лишь продолжала нежно поглаживать Элиаса по лицу, забирая остатки его недуга себе. Убивая остатками его недуга себя.
Герцог поднял свинцовые веки и пустым взглядом посмотрел на Агату. Он все еще находился на границе вечности и не мог в одночасье вернуться оттуда, куда принудительно завела его судьба. Постепенно серые глаза обретали жизнь. Обескровленные губы разомкнулись, будто в отчаянной попытке что-то сказать, но Агата остановила его усилия. Тонкий палец коснулся его губ, призывая к молчанию. Дарем послушно выполнил это требование, только бы не терять призрачный образ перед глазами, призвавший его из темноты…
Будто под неподъемным грузом, его веки устало упали, а в следующий миг, когда Элиас вновь открыл глаза, ее уже не было рядом. Сознание моментально прояснилось, казалось, дымка небытия спала окончательно, уступив место житейским тревогам, когда он увидел ее убегающую. Взглянув на Элиаса в последний раз, Агата в приступе кашля покинула его покои.
Элиас вскочил с постели на ватные ноги и, шатаясь, попытался догнать Агату. Но оказавшись в темном коридоре, он не нашел и следа ее пребывания. Герцог вернулся в кровать и поддался забвению, мысленно благодаря образ Агаты за свое спасение. Если бы не это призрачное видение, кто бы позвал его из этой беспроглядной тьмы, кто напомнил бы, где его истинное место, кто указал бы путь в будущее?.. Элиас выдохнул и вдохнул с четким намерением жить.
* * *
Агата бежала по длинному коридору церкви, почти не разбирая дороги. Ее приступ не нарастал — он убивал. Взор был размыт переходящим в иное измерение сознанием. Ее ноги подкашивались, не чувствуя под собой земли. Поздно... ведь уже был сделан шаг в вечность… Агата лежала на каменном полу, но не чувствовала его ледяного прикосновения. Веки проклятой магией герцогини послушно опустились, встречая долгожданную Владычицу Смерть...