Агата смотрела на воинов, судьбы которых герцог оберегал ценой собственной, ведь если император в один день узнает, что Дарем сохранил жизни людей, обреченных на погибель вместе со своей империей, то никогда не сможет заслужить прощения. По сути, Дарем был изменником, не просто позволив этим людям жить, а помогая им жить хорошо и постепенно восстанавливать разрушенное будущее.
Каждый из местных с благоговением говорил о герцоге. В голосе, слове, интонации слышалось беспрекословное уважение к владыке, который добился расположения, вероятно, благодаря своему справедливому отношению, но уж точно не диктатуре. Люди погибшей империи делали все, чтобы, не приведи Небо, не усложнить жизнь своему избраннику, чтобы сохранить эту тайну, которая легла на плечи Дарема тяжелой ношей. Однако каждый из них в душе горячо надеялся, что в один счастливый день сможет больше не бояться завтрашнего дня.
Агата теперь иначе чувствовала вкус этого проклятия, которое насквозь пропитало местную ауру. Кажется, это был страх, страх снова потерять все, а особенно надежду на возрождение. Герцогиня заперла скорбь о жестокости этого мира в своем еще кровоточащем сердце. Она открыла дверь в общий зал и незаметно прошла вглубь.
Ее глаза встретились с его лишь на мгновение, а потом Агата склонила голову в почтительном приветствии перед герцогом Севера. Сейчас перед ним и, по сути, всегда она была лишь безродным магом без прошлого и будущего, какое же она тогда имеет право смотреть прямо в глаза. Высокомерие, которое недопустимо по отношению к аристократу его уровня. В конце концов, испытывать радость от его возвращения Агата могла, не рассматривая мужественные черты лица, его напряженный мыслью лоб, холодные серые глаза... Хорошо, что правила этикета не запрещали слушать, как в случае со зрительным контактом. Низкий бархатный голос сегодня звучал как-то по-особенному. Не потому ли, что сегодня был более желанным?..
— Уил, что с ситуацией у границ? — напряженно спросил он, погрузившись в дела двух империй моментально, будто и не был при смерти несколько часов назад.
— Основная волна подавлена. Мелкие стаи оттеснены дальше на север от Нимуэй. Ванц вчера вернулся на границу и возглавил дежурный отряд, который временно останется у левого берега реки для контроля наиболее уязвимых рубежей и уничтожения бродячих одиночек.
— Хорошо, выезжаем в лагерь после полудня, — ответил Дарем.
Присев на край письменного стола, он сделал какие-то пометки на карте и расчертил северную границу близ Нимуэй на зоны.
— Командир, нет никакой нужды вам мчаться в Дикий лес. Лагерь, должно быть, уже расформирован к этому времени. Ванц точно справится, с ним остались многие охотники, помимо наших рыцарей. Силы более чем предостаточно.
— Звери четко вознамерились отвоевать у нас северные территории. На этот раз мы так просто не отделаемся, — нахмурившись гнетущим мыслям, произнес Дарем.
— Нет-нет, нельзя. Потери будут колоссальные… — бормотала себе под нос Камилла, рассуждая вслух о подобном развитии событий. — Ведь нет никакой магической защиты.
— Ваша светлость, вы не можете сейчас уехать, — виновато глядя на герцога, вступил в разговор Рин. Он считал, что не имеет права обременять герцога советами, но и не сказать своего мнения тоже не мог, в конце концов, Рин единственный, кто видел искалеченную ауру Дарема насквозь. — Вы еще слишком уязвимы.
— Согласен с господином магом, — вступил в разговор Таррин, до того молчаливо сидевший в кресле. — Владыка, твои раны были серьезнее, чем ты думаешь. Сообщаю тебе это, если вдруг ты так легко намерен пренебречь рекомендациями человека, который сутки кряду эти раны залечивал.
Элиас строго посмотрел на священника, но ничего не ответил. Вместо этого заговорил снова Таррин:
— По правде говоря, есть кое-что, что заслуживает твоего внимания, владыка. Я надеялся, что ты поможешь мне с одним вопросом. Не думаю, что мы можем оттягивать дальше.
Дарем продолжал пристально смотреть на священника, будто вел с ним безмолвный диалог, свидетелей у которого быть не должно. Вдруг Элиас ни с того спросил:
— Таррин, кто был этой ночью рядом со мной?
— С вами все это время находился господин маг, — спокойно ответил тот, указывая на вмиг посеревшего Рина. — Лишь к утру он покинул Храм Предков, и вы остались на моем попечении.