— Не жалко никаких даров Священной реки для той, кто живет в сердце нашего владыки.
Элиас знал, что священник обладает вековой мудростью, но не ожидал проницательности, схожей с ясновидением. Впервые он не стал отрицать перемены в себе или бороться с сомнениями своей души, еще ощущая внутри отголоски последнего их сражения, где он изначально не был фаворитом. Впервые он говорил с кем-то об этих переменах и сомнениях. Но, рассчитывая получить дельный совет, нужно поставить на кон искренность.
— Даже если это сердце слишком погрязло в стихии противоречий? — спросил Элиас, бережно закрывая маленькую ладошку Энни, в которой лежал драгоценный дар.
— У всякой бури есть свое начало, есть и конец. Самое чистое небо бывает лишь после самой темной грозы, мой владыка.
* * *
Глава 13
С самого утра моросил холодный дождь. Небо было беспросветно затянуто тучами, с завистью поглядывающими на самоцвет среди всех городов — священный Арцис. Даже в серых штрихах, которые флегматично рисовал дождь, этот древний город не терял своей красоты, а, напротив, даже и особенно сейчас имел выгодный фон, чтобы обличить строгость своих линий, благородство своего одиночества.
Слишком большой, но нелюдимый, Арцис так скучал по жизни, по людям, в любое мгновение готовый принять в свои стены новых жителей и одарить их своей заботой. Чуть отступив от его границ, начиналось ледяное царство, которое не имело права ступить на территории древнего города, ведь на страже стоял Калидум-Кор, что в переводе с алейдского означало «теплое сердце». Именно оно, это теплое сердце, стало причиной, по которой обледенение не смогло распространиться дальше, захватив всю территорию Ариенны, кроме той, что близ и севернее Арциса. Так небольшая область земли смогла сохранить свой первозданный вид и оставаться плодородной, хотя и при некоторых изменениях климата ввиду тесного соседства с погруженными в лед и снега территориями.
Почти все было утеряно в вечной мерзлоте. Жизни тысяч людей, существование сотен видов животных и растений остались под толщей ледника навсегда. Чудом выжившие после кровавой резни соседа-завоевателя люди должны были спасаться от не меньшей опасности, ступающей по их землям следом за деспотом. Они бросали свои дома, в панике убегая, куда глядят глаза, лишь бы опередить неумолимо надвигающееся с севера проклятье.
Однако среди тех, кто был безрассуден в своем страхе, находились и такие, кто скорбел о потере родной земли и ее богатств. Эти люди, покидая отчий дом, забирали крошечные саженцы или семена растений в надежде, что однажды смогут возродить свой плодородный зеленый край. Так рядом с Арцисом выросли целые дендрарии с деревьями и кустарниками, привезенные со всей территории Ариенны. Земля близ Калидум-Кора была теплой и благодатной почвой для осиротевших в одночасье растений, которые теперь, за минувших двадцать лет, обильно разрослись, будто в благодарность за свое спасение. Распростершиеся в границах Арциса аллеи стали целым миром для дивных птиц и самых разнообразных животных.
Для цветов и более теплолюбивых растений в Цитадели всегда существовала оранжерея, но с наступлением вечной мерзлоты на территориях Ариенны сады Арциса все разрастались, пока не стали занимать едва ли не треть необъятного замка. Оттого оранжерея выглядела бесконечной, раскинувшись на огромные площади верхних этажей Цитадели как застекленных, так и открытых веранд. Обилие растений и их многообразие завораживало даже искушенный южными пейзажами взгляд.
Розы, пионы, маттиолы, алиссумы смешались в пестром танце, демонстрируя как свою уникальную красоту, так и способность дополнить любой букет. Примулы, цикламены, незабудки стелились расписными коврами к самым ногам, создавая радугу оттенков. Глициния, жасмин, померанцы соревновались в пышности цветения и красоте ароматов. Соблазняя, изумляя, завораживая, калейдоскоп красок кружил голову и заманивал в свои сказочные лабиринты, где все земные беды теряют свою значимость, и остается только этот чудесный миг какого-то детского, беззаботного счастья.
Колонны, нервюры и арки, увитые луноцветом делали это место вневременным и трагично одиноким. Одичавшие плети тянулись к свету, льющемуся сквозь стеклянные стены и своды. Тонкие вьющиеся стебли ревностно обнимали чаши с водой и фонтаны, вдоволь напиваясь прохладной воды. Белые, словно сотканные из лунного сияния, цветы были закрыты в дождливую погоду, но их шелковые бутоны все равно источали тонкий аромат, чем-то напоминающий аромат петуньи. Нежный и убаюкивающий, как колыбельная мамы.