— Сердце.
— Сердце? — удивилась герцогиня. — А Элиас Дарем объяснил, почему его выбор пал на Кора?
— И да, и нет, — пожал плечами Таррин и загадочно улыбнулся. — Он просто задал свой вопрос, который дал людям Ариенны больше любых ответов: «Достоин ли монарх других даров, если не имеет сердца?»
— Спасибо за эту историю, господин Таррин, — тихо произнесла Агата, все больше проникаясь словами собеседника.
— Не благодарите меня, госпожа, мне доставляет удовольствие рассказывать эту историю.
На мгновение герцогиня задумалась о чем-то своем. Ее лицо выражало напряжение и даже страх. Агата бесцветным голосом позвала священника по имени:
— Таррин?
— Да, моя госпожа?
— Вы сказали, что будет и третье наказание для императора, не так ли?..
— Верно, моя госпожа.
В зеленых глазах герцогини де Кано внезапно появилась решимость. Питая свое сердце греховными мыслями о расплате императора за все его деяния, с надеждой она спросила снова:
— Что это?
Аббат улыбнулся герцогине, и в уставших глазах мелькнула самая искренняя забота. Его плечи опустились, а взгляд сделался таким теплым, таким понимающим. Таррин произнес:
— Сын Элиаса Дарема. Он принесет в этот мир то, чего нам всем так долго не хватало — любовь.
Агата опустила взгляд и горько усмехнулась. Ей отчего-то стало невыносимо грустно, когда она услышала последнюю фразу старца. Она потом еще долго думала, что именно могло так ее расстроить, и тогда, будто издевка, перед глазами возникал образ счастливой семьи. Герцогиня Шарлотта Дарем и ее дитя от самого загадочного мужчины в мире. Почему же так тесно в груди?..
После разговора с Таррином, Агата долго не могла прийти в себя. Слишком многое было открыто, слишком многое пришлось перекроить. И только одно она теперь знала точно: Элиас Дарем тот, от кого зависит в этом мире, если не все, то очень многое. Он теперь олицетворяет их надежду на свободу и светлое будущее, в котором не будет места императору и его жестоким играм. Чтобы слова аббата стали правдой, нужно потрудиться, ведь для начала Элиас должен выжить и потом уже дать жизнь долгожданному чуду двух империй. Именно поэтому Агата не могла позволить Дарему сражаться в одиночку. Что бы ни было там дальше, как бы ни поступила с ней судьба в лице коварного императора или неуправляемого магического дара, она обязана внести свой вклад. Ради будущего Адель, ради своих людей, ради мужчины, который всегда заслуживал эту жертву.
Все так же моросил холодный дождь. Небо было беспросветно затянуто тучами. Маленькая веточка шиповника в цвету лежала на каменной плите с выгравированным на ее поверхности одним единственным словом — «Сердце»…
* * *
Агата вошла в кабинет Дарема без каких-либо церемоний, потому что времени на них не было. В руке она держала лист бумаги, а на нем одна единственная фраза:
«Я могу помочь».
— С чем? — озадаченно спросил Дарем, по непонятной ему самому причине выискивая в чертах чародейки, возможно, какие-нибудь знакомые черты.
Агата взяла грифель и написала ниже:
«Могу дать твоему народу защиту от монстров».
— Что от меня требуется? — сходу спросил всегда решительный Дарем.
«Довериться мне».
* * *
Глава 14
В лучах закатного солнца краснели белокаменные сторожевые башни, на которых уже давным-давно нет часовых. Арцис, как и прежде, был погружен в тягостные мысли. Складывалось впечатление, что он всегда был таким. И хотя его молчаливость угнетала, но она заставляла проявить уважение. Ни ветерок в кучерявых кленовых кронах, ни парящий в небесах беркут не смели нарушить тихого забвения древней столицы. И только со стороны Цитадели шумел водопад — место встречи трех братьев, соединяющих свои потоки в сияющую озерную гладь.
Перед своим отъездом Элиас спустился в город через западные ворота, с удовлетворением наблюдая, как Арцис преобразился за последние годы. Несмотря на нехватку рабочих рук и невозможность в открытую финансировать столицу вражеского государства, Дарему удалось постепенно возродить город и сделать жизнь в нем более комфортной для исстрадавшихся в нищете людей.
Элиас шел по поросшей кое-где мхом дороге и вспоминал свое первое появление в Арцисе. Это было двенадцать лет назад, это было так давно… Успели вырасти тогдашние детишки, умереть тогдашние старики. Подняться к солнцу могучими деревьями прежние молодые побеги, и развалиться в труху морщинистые пни. Тогда и он был совсем другим. Потерянным, одиноким, не знающим своего места в мире. Точь-в-точь как Арцис. В какой-то мере они нашли друг друга и с помощью друг друга выстояли, преобразились, воспряли духом. Теперь герцог Севера был не просто чужаком, он давно стал здесь своим, тем, кого признали люди, земля, магия. Дарем давно уже отказался от мысли, что делает все это лишь во искупление грехов императора. Возмужав, Элиас честно признался себе: он теперь достаточно силен для того, чтобы просто искупать грехи. Нет, это слишком трусливо, быть чей-то совестью. И потому он стал надеждой, признав все связанные с этим риски.