Она поздоровалась с Таррином, а он по-отечески погладил ее по плечу. По всему было видно, что эти двое имеют доверительные отношения. Вместе они прошли вглубь монастырского сада, едва слышно о чем-то беседуя. Агата присела на шероховатую поверхность камня, что служил ограждением к небольшой искусственно созданной заводи, и кончиками пальцев коснулась зеленоватой воды. Тогда Дарем пробрался к зарослям можжевельника, откуда теперь мог слышать все.
— Арцис удивительно притягательный в своей архаичной красоте… — тихо произнесла она то, что было в ее мыслях сейчас.
— Он похож на тайные лабиринты наших душ и так же многогранен.
— Очень удачное сравнение. В его одиночестве чувствуешь себя как рыба в воде.
Таррин присел рядом и после некоторой паузы задал гостье вопрос, ответ на который теперь желал услышать не только он.
— Почему вы скрываете свое истинное лицо?
Дарем напряг слух, будто боялся упустить даже малейший звук. Он видел, как Агата грустно улыбнулась, не отрывая взгляда от переливающегося на солнце ручья. Складывалось впечатление, что она сама не знала, почему вдруг решила довериться священнику, который в любой момент мог бы рассказать Дарему правду о ней, но все же ответила:
— Потому что я та, кого ваш владыка ненавидит больше всего в этой жизни. Я Агата де Кано…
Элиас не мог быть шокирован этой новостью ни сейчас, ни десятью минутами ранее, когда увидел Агату в коридорах Цитадели, ведь каким-то неведомым образом уже давно ощущал ее присутствие рядом, с той ночи, когда она призвала его из забвения. Он был убежден, что она не видение, не просто иллюзия, выдаваемая воображением за действительное. А теперь, когда увидел ее строгий лик, когда услышал, как и прежде, полный печали голос, он не был шокирован, скорее это было какое-то другое чувство, менее эмоционально окрашенное, какое-то ноющее.
— Великая герцогиня Юга, — улыбаясь, будто все теперь встало на свои места, добавил священник. — Я сразу заметил в вас черты, не свойственные простым смертным. В вас от природы, от происхождения есть стать, ее не скрыть за нарядами простолюдинки или странствующей колдуньи.
— Вы ошибаетесь, я дворянка только по отцу, и тот не был высокородным, — без капли сожаления сказала герцогиня. — Титул, который я ношу сейчас, лишь фикция, пустая оболочка…
— От которой вы очень устали, — закончил за нее Таррин.
— Смертельно… — на сей раз она сожалела.
— Чем больше сила, тем тяжелее ответственность. Только вот вас, госпожа, тяготят вовсе не сила, не ответственность. Это не то, о чем вы мечтаете, верно?
— Мечты? Мне не позволено мечтать, Таррин…
— И именно этого вы больше всего желаете, — словно бы поняв мысли Агаты, выдохнул он. — Вы когда-нибудь задумывались о том, что загадали бы в первую очередь, если бы могли предаваться мечтаниям, если бы не были Великой герцогиней Юга?
— Это было слишком давно…
— И все же?
Агата сдалась. Она прикрыла глаза и улыбнулась, как десятилетний ребенок, так искренне, так бесстрашно. Герцогиня подняла лицо к сияющему сквозь стеклянный потолок солнцу и призналась:
— Да, много раз, в детстве я представляла себе свою жизнь совсем иной.
— Что же за жизнь была вашей мечтой, если вы предпочли ее всем земным благам, дарованным нынешним титулом?
— На границе с Туаной, среди могучих дубов и стройных рябин есть одно маленькое поместье с белокаменным домом, вокруг которого разбит дивный розовый сад. Цветов в нем так много, что чудесный аромат не рассеивается никогда, лаская обоняние своим тихим прикосновением в яркий ли солнечный день, или покойной бархатной ночью. Реки близ этого поместья невероятно чисты, луга душисты, а голоса птиц, мне кажется, никогда звонче не слышала во всей империи…
— В том месте вы оставили дорогого сердцу человека? — проницательно спросил Таррин, понимая, что только по-настоящему счастливый человек мог видеть мир вокруг себя в гораздо более ярких красках, чем тот представал перед всеми остальными.
Священник не знал истории герцогини де Кано, потому что с Элиасом никогда не говорил о семье Юга, считая эту тему запретной и неприятной для владыки. Услышав рассказ Агаты, Таррин не мог не догадаться, что она рассказывает о доме, точнее о том месте, которое считает таковым.