— Нет. Как и ты, когда я просил…
Новая волна сопротивления продлилась недолго. Агата обессилела и притихла в его руках. Она попыталась собрать остатки магии, чтобы противостоять его физической силе, но ничего не вышло. Ее ненависть искала выход, но слабое тело и исчезнувшая магия не смогли дать этому лютому чувству власти над Даремом.
— Плачь, — вдруг прошептал он.
Агата подняла на него уставшие до смерти глаза, в которых теперь было лишь осознание своей слабости. По всей видимости, он понял ее немой вопрос и тихо ответил:
— Плачь, или ненависть убьет тебя.
Герцогиня ошарашенно глядела в серые глаза и дрожала, борясь с вновь подступающей волной презрения. Тогда линии его лица стали мягче, а в голосе прозвучала оттепель, Элиас не призывал — просил:
— Плачь…
То, что дрогнуло внутри нее несколько минут назад, с мерзким хрустом надломилось, когда она увидела абсолютную искренность Дарема. Отрекшись от своей ненависти, он потушил ту, что полыхала в душе Агаты. Тогда-то она сдалась. Слезы предательски хлынули из глаз, и герцогиня де Кано наконец дала волю эмоциям.
Осев на пол, Элиас продолжал удерживать Агату в своих крепких мужских руках, а когда она принялась колотить его в грудь ладонями, он терпеливо покачивал ее, как маленького ребенка. Эта забота, это сострадание от того, кто всю жизнь был ее лютым врагом, только усилила эффект беснующейся внутри истерики. Болезненные воспоминания, точно ножевые ранения, так и кромсали ее сдавшееся во власть унынию сердце, и только находящееся рядом тепло возвращало Агату в этот мир. Почему вдруг это показалось ей отдаленно знакомым?..
Агата проснулась от заходящейся внутри истерики, с трудом пытаясь восстановить сбитое дыхание. Осмотрев комнату потерянным взглядом, она свыкалась с мыслью, что все это лишь сон, сон, который, хвала Небу, закончился. Едва только сердце Агаты замедлило безудержное стаккато, как память выдала подозрительное совпадение и последующее за ним логическое заключение.
Наутро после того вечера, на балу в Главном дворце Севера, Агата действительно не могла вспомнить произошедшего накануне. Проснувшись, она обнаружила, что находится в выделенных на время ее пребывания покоях, и ее пальцы… ногти на них действительно были изломаны в кровь. Вот только Иевос тогда объяснил это тем, что она поранилась, когда упала в обморок. Иевос…
Все кусочки головоломки сложились в картину, образы которой так беспощадно открыл ее сознанию архимаг. Иевос действительно забрал тогда ее воспоминания об этой истерике, о том утешении, о тепле в объятиях Дарема. Справившись с первой волной эмоций, Агата поняла, почему маг поступил так в тот день. Мысль о том, что она показала герцогу Севера, злейшему врагу, свою слабость, убила бы остатки самообладания, а в тот момент ее психика и без того была слишком уязвима.
Предавшись воспоминаниям и чувствам их горького послевкусия, герцогиня пролежала целый день в постели. Она отказалась от еды и каких-либо визитов к ней, сославшись на легкое недомогание. Однако Агата выбрала неудачный день для того, чтобы позволить хандре взять верх, потому что именно сегодня из пансиона в поместье вернулась Аделин.
— Сестра Агата, что с тобой?! — в комнату впорхнула испуганная девушка.
— Все хорошо, милая Адель, не стоит так переживать из-за того, что твоя сестра решила немного полениться в этот дождливый день, — сквозь щемящую тоску улыбнулась Агата, чтобы только успокоить всегда мнительную Аделин. — Как прошли твои экзамены?
— Я сдала все успешно, теперь наконец-то могу быть с любимой старшей сестрой и помогать ей в организации фестиваля! — радостно воскликнула девушка и упала в пушистые одеяла.
Агата не могла и дальше предаваться унынию, когда единственный лучик солнца в ее мрачной жизни мгновенно разогнал все тучи над ее головой. Герцогиня погладила младшую сестру по бронзовым волосам, доставшимся Адель от их отца, и сказала:
— Ты стала совсем взрослой и такой красавицей…
— Но прекраснее всех в мире только ты, сестра, — со всей искренностью ответила девушка, положив голову на колени Агаты. — Я даже не знаю, кто был бы достоен твоих красоты, изящества и благородства, разве что на нашу грешную землю однажды с небес спустится какой-нибудь бог. Вот бы он взял тебя в жены и сделал по-настоящему счастливой!