«Что с ним, инспектор?» — спросил он.
«Я полагаю, что вы написали ему, сэр».
«Не понимаю, почему это должно вас волновать. Любая переписка, в которой я участвую, строго конфиденциальна».
«Не тогда, когда одного из получателей твоих писем убивают».
«Я прекрасно знаю, что случилось с Шабалем», — сказал Кейн без малейшего жеста сочувствия. «Это причинило мне немало неудобств».
«Он не дал себя убить, чтобы доставить вам неудобства», — резко сказал Колбек. «Поскольку вы написали, чтобы пригласить его прочесть здесь лекцию, вы могли бы проявить некоторую заинтересованность в том, чтобы помочь раскрыть преступление».
«Это ваша работа, инспектор. Предоставьте мне делать свою».
«Я сделаю это, сэр, когда закончу».
Кейн посмотрел на часы. «И когда же, скажите на милость, это будет?»
«Когда я вам скажу, сэр».
«Вы не можете держать меня здесь против моей воли».
«Я полностью согласен», — сказал Колбек, направляясь к двери. «Это не лучшее место для интервью. Возможно, вы будете столь любезны, чтобы проводить меня в Скотленд-Ярд, где мы сможем поговорить более неторопливо».
«Я не покину это здание», — запротестовал Кейн. «У меня есть работа. Вы, очевидно, не понимаете, кто я, инспектор».
«Вы человек, который намеренно скрывает улики от полиции, сэр, и это уголовное преступление. Если вы не пойдете со мной добровольно, мне придется вас арестовать».
«Но у меня нет доказательств».
«Это мне решать».
«Это безобразие. Я пожалуюсь комиссару».
Колбек открыл дверь. «Я прослежу, чтобы он навестил вас в вашей камере, сэр», — сказал он ровным голосом. «Пойдем?»
Джеральд Кейн поднялся на ноги. После того, как он бессильно хлюпал пару минут, он наконец сдался. Опустившись обратно в кресло, он махнул рукой в знак капитуляции.
«Закрой дверь, — предложил он, — и садись».
«Благодарю вас, сэр», — сказал Колбек, сделав так, как ему было сказано. «Я знал, что вы увидите мудрость в сотрудничестве с нами. Ситуация такова. Когда я недавно был в Манте, я разбирал вещи Шабаля и нашел письмо, написанное вами. Поскольку в нем его приглашали прочитать вторую лекцию, я полагаю, что вы организовали его предыдущий визит».
«Я это сделал. Это одна из моих многочисленных обязанностей».
«Где проходила предыдущая лекция?»
«Вот здесь, инспектор. У нас есть большая комната для таких встреч. Мои коллеги сидят там в эту самую минуту», — продолжал он, многозначительно поблескивая глазами, — «ожидая моего прибытия для важного обсуждения».
«Инженеры — терпеливые люди, сэр. Забудьте о них».
«Они будут задаваться вопросом, где я».
«Тогда им будет о чем поговорить», — легко сказал Колбек.
«А теперь, сэр, можете ли вы мне сказать, почему вы пригласили сюда Шабаля?»
«Он был подающим надежды человеком».
«Разве в Англии недостаточно талантливых инженеров?»
«Конечно, — ответил Кейн, — но этот парень был совершенно исключительным».
Томас Брасси порекомендовал его. Вот как он попал в поле моего зрения.
«Гастон Шабаль подавал огромные надежды».
«Его лекция, очевидно, была хорошо принята».
«Мы получили несколько просьб о его возвращении».
«Не могли бы вы назвать мне дату его визита к вам?»
«Это было весной, инспектор, а точнее, 10 апреля».
«У тебя хорошая память».
«Это необходимо в моей работе».
«Тогда я воспользуюсь этим еще раз, если можно», — сказал Колбек. «Вы можете вспомнить, сколько человек присутствовало на лекции? Просто назовите мне приблизительное число».
«Я представляю инженеров-строителей и инженеров-механиков», — высокомерно заявил другой.
«Точность для нас — это все. Мы имеем дело не с приблизительными, а с точными измерениями. Когда Гастон Шабаль впервые выступил здесь, в зале было девяносто четыре человека — не считая меня, естественно. Как секретарь Общества, я был здесь как само собой разумеющееся».
«Все остальные были исключительно инженерами?»
«Нет, инспектор. Среди присутствующих были представители разных партий».
'Такой как?'
«Люди, имеющие личный интерес к железным дорогам. У нас были директора некоторых железнодорожных компаний, а также потенциальные инвесторы проекта Мант-Кан. Г-н Брасси, увы, здесь не был, но Шабаль был для него прекрасным послом».
«Девяносто четыре человека».
«Девяносто пять, если добавить меня».
«Я и не думал убивать вас, мистер Кейн», — сказал Колбек. «С вашего разрешения я хотел бы в последний раз ограбить ваше знаменитое воспоминание. Скольких из тех, кто присутствовал, вы помните?»
«Я могу назвать вам каждое имя».