— Меня зовут Кьярти, — произносит она, приложив ладонь к левой стороне груди. — Из пати Эолоса Разрушителя.
Ага. Эолоса. Точно. Где-то я уже это имя слышал…
— Того самого Эолоса?! — вдруг осеняет меня. — Который проиграл финальную битву и устроил апокалипсис?
У Кьярти отвисает челюсть.
— Проиграл?.. — бормочет она. — Апокалипсис… Вот оно что…
— Ну и? — возвращаю внимание женщины на себя. — Он до сих пор жив, получается?
Красноволосая с заметным усилием берёт себя в руки.
— Давай поговорим об этом по пути в наш лагерь, — она деловито оглядывает убиенную многоножку и указывает на неё. — Ты это есть будешь?
Даже не знаю, что ответить на такое предположение. Изумлённо качаю головой.
— Не против, если я заберу его себе?
Мотаю головой:
— Забирай. Только не представляю даже, как ты это потащишь.
Кьярти хитро улыбается и извлекает из подсумка на поясе небольшой мешок с перевязанной горловиной. На первый взгляд он выглядит пустым. На второй — тоже.
Женщина подходит к сороконожке поближе. Развязывает стягивающую тару верёвку и направляет раскрытую горловину в сторону твари.
Секунда, две — и гигантская туша легко втягивается внутрь крошечного по сравнению с ней мешка.
— Ого, — восхищаюсь. — Отличная штука. В мой инвентарь только подходящие по размеру вещи можно засунуть.
— Рашта придумала, — слегка розовеет от похвалы женщина. — А Эолос воссоздал. Без всего этого мне пришлось бы трудно.
— Ты часто ходишь на охоту? — спрашиваю после того, как мы отправляемся в путь.
Ну а как иначе? Я про этого Эолоса и его Августейшее Пати только слухи знаю. А тут вдруг довелось вживую встретиться. Чувствую себя египтологом, который вдруг оказался при дворе Рамзеса Великого и вправе заглянуть там под каждый камень.
Вот вернусь в Великую Росию, как позову Жаслин. Да как понарассказываю ей правильную версию событий!..
А после меня объявят еретиком и прогонят из церкви драными тряпками.
Если я что и помню из уроков истории, так это то, что не следует мешать важным людям делать на всяких заблуждениях хорошие деньги. Да и нет у меня желания становиться новым пророком.
Так что никакой самодеятельности, просто удовлетворю своё любопытство.
Кьярти печально вздыхает:
— На охоту у нас только я и хожу. Эолос занят, а Рашта не может оставить его так надолго.
— И давно вы здесь?
Я в курсе, что в реальном мире прошло больше двух тысяч лет. Но здесь время вполне может течь по-другому. Кьярти, например, выглядит весьма моложаво. Да и по манере поведения старушкой не кажется.
Женщина ненадолго задумывается.
— Первые пару сотен лет мы ещё считали, — постукивает она указательным пальцем по лбу. — Затем бросили. Какая разница, если всё равно отсюда не выбраться?
Я резко останавливаюсь, потому что внезапно плохеет. Я не собираюсь тут четвёртым оставаться!
— Не выбраться? — шепчу непослушными губами. — Не может быть такого!
Красноволосая озадаченно оглядывается, соображает, чем я терзаюсь, и успокаивающе взмахивает рукой:
— Это лишь для нас троих актуально, не волнуйся. У тебя всё ещё может получиться.
«Может» — это уже неплохо. Есть с чем работать, по крайней мере.
— Какое облегчение, — усмехаюсь. — Не хотел бы я тоже две тыщи лет здесь куковать.
Красноволосая присвистывает:
— Две тысячи?! Да у нас, должно быть всё жуть как поменялось! — она хватает меня за руку. — Идём скорее, ребята тоже захотят послушать!
Великанша, не слушая возражения, тащит меня через лес. Хорошо, что моё новое тело такое выносливое, а энергией я буквально дышу. Иначе точно за ней не угнался бы.
Мы выбираемся на опушку, и теперь я вижу то ли скалу, то ли башню, замеченную мной сверху, совсем близко. До этого перед глазами маячили лишь стволы и кроны деревьев.
— Вот здесь мы и обосновались! — тыкает пальцем в необычное строение Кьярти. — Раньше на каждом этаже был уровень, но после отключения Системы они опустели.
— Это реально башня? — решаюсь уточнить. Очень уж загадочное строение напоминает огромный неряшливый сталагмит.
Красноволосая кивает:
— Ну да. Здесь даже лифт есть. Идём!
Но до лифта топать приходится довольно долго. Сначала мы пересекаем обширное свободное пространство, которое окружает башню. Оно будто выгорело: ни травинки, ни кустика, лишь чёрный песок.
Затем долго и печально взбираемся по бесконечной лестнице. Наверное, по задумке это должно было пробуждать восхищение здешним величием. Но у меня пробуждает лишь пару недобрых слов в адрес архитектора.