— Погоди! — мотаю головой. — А почему тогда ты настолько против Гайлы? Тебе можно, а мне нельзя, так что ли?
Эфения долго молчит и только затем наконец выдаёт:
— Ты на меня совсем не обращал внимания. Из-за неё!
— Серьёзно? — не могу сдержать смех. — Ты ожидала, что я буду подбивать клинья к мелкой феечке? И что мне с такой делать, скажи на милость?
Фейри обиженно надувает губки:
— Я думала, ты хоть что-то про меня знаешь. Но ты такой неуч, Макс.
Ещё бы! Это ж надо было хотя бы пару месяцев поучиться, а мне даже пару дней отдохнуть некогда. Не успел в этот мир попасть, как всем внезапно стал нужен.
Как хоть они раньше без дяди Макса выживали, болезные?..
— Ладно, — шлёпаю ладонью по кровати. Приступ смеха закончился, надо решать, что делать с Эфенией, будь она неладна. — Я дам тебе второй шанс.
Девушка вздрагивает и неверяще смотрит на меня. Понимает, что не шучу — и бросается мне на шею. Останавливаю её на подлёте и усаживаю обратно на кровать.
— Не жди слишком многого, — предупреждаю честно. — Это не значит, что я всё забыл и простил. Но и вот так просто дать тебе погибнуть я тоже не могу.
— Понимаю, — мрачнеет Эфения. — Я не стану требовать большего.
Но я ещё не закончил. Продолжаю:
— Но это до тех пор, пока будем тут, на острове. Как только вернёмся в Ланинград, помогу тебе добраться до родины. Там ты точно сумеешь выжить.
Лицо фейри каменеет. Она смотрит так, словно предатель тут я, а не она. Ничего, чтобы заставить меня сомневаться в своём решении, нужны более весомые аргументы.
— Ладно, — с горечью произносит она. — Я поняла тебя, Макс.
И тут же возвращает себе прежний мелкий облик, будто сдувается. Никаких спецэффектов, просто раз — и всё.
Видимо, разговор окончен.
— И раз уж мы проснулись, пойдём знакомиться с хозяйкой.
Бабушка Улу обнаруживается на кухне. Она что-то напевает и колдует над плитой.
— Садись за стол, внучек, — говорит, не оборачиваясь. Видимо, услышала мои шаги. — Сейчас потчевать тебя буду. Цеад с Ешилёй тоже сейчас подойдут.
— Бабушка, — начинаю осторожно. Кто его знает, как женщина отнесётся к незваной гостье. Да ещё настолько сомнительной. — Тут такое дело…
Улу оборачивается. Охает, роняя прихватку. И тут же перехватывает её у самого пола! И эта артистка утверждала, что ей нужна помощь, чтобы ходить. Ну да, охотно верю.
Женщина между тем изумлённо разглядывает настороженную фейри.
— Твоя? — наконец спрашивает сурово.
— Пока — да, — отвечаю честно, хоть и не вдаваясь в подробности.
— Ясно, — женщина отворачивается, чтобы продолжить готовку. — А ты, оказывается, ещё и удачливый.
Я бы с такой уверенностью по поводу фейри о везении не говорил, но спорить не собираюсь. В том, что касается других вопросов, госпожа удача и впрямь часто поворачивается ко мне нужным местом.
Вместо этого представляю дам друг другу.
— Как ты сюда добралась, Эфения? — начинает светскую беседу хозяйка дома. — До этого я тебя рядом с внуком не видела.
— С эфилётом прилетела, — покладисто пищит фейри. — Только ждать не смогла, поспешила раньше.
Прищуриваюсь:
— Это тот эфилёт, о котором я думаю? Советник Рах Шан всё-таки решил сюда приехать?
— Он с твоим страшенным Капецем чуть не подрался, — хихикает Эфения, явно вспоминая что-то весёлое. — Тот вопил, что надо поворачивать и организовывать спасательную экспедицию. Но чистейший сказал, что всё равно уже поздно. А я знала! Знала, что ты жив…
Парящая рядом со мной фейри осекается и отворачивается, закусив губу.
— Рах Шан скоро будет здесь? — не верит своим ушам Улу. — Не врёшь?
— Нет! — всплёскивает фейри всеми частями тела сразу. — Я не обманываю! К вечеру должны добраться до острова.
— Добрые вести, — кивает бабушка. — Нам любая подмога пригодится.
Завтрак проходит в радостном предвкушении. Все так ждут любимого Рах Шана, что мне так и хочется поинтересоваться, почему же его до сих пор никто не пытался вернуть. Или он сам того не хотел?
— Я пойду в порт, — объявляет бабушка Улу после завтрака. — Нужно поговорить с сыном до того, как он встретится с Владычицей.
— Получится ли? — сомневаюсь. — В прошлый раз там была целая толпа сыскарей. К послам и Гайле мышь не проскочила бы.
Цеад выражается ещё более однозначно:
— Нельзя! В прошлый раз тебя еле из дворца выпустили. В этот — точно упекут. Что мы станем делать без твоего руководства?