Не нравится мне это, ох, не нравится.
— Постойте, — немолодой опускает свою сторону свёртка на дорожку. — Может, он сам придёт? Тащить никуда не придётся…
Несколько секунд двое из троих озираются по сторонам. Юнец в это время трясётся от страха.
— Не боись, дитё, привыкнешь, — замечает его состояние старший товарищ. — Мне по первости тоже всё не так было. Теперь свыкся малость.
— Я… — всхлипывает мальчишка. — Вряд ли…
— Ничего, — сурово успокаивает его мужик в белой одежде — по всему видно, самый главный. — Когда бог войдёт в силу, все страдания окупятся сторицей. Владычица обещала, что эта жертва может стать последней.
— В этот раз совсем недолго продержалась, — довольно усмехается пожилой. — Радоваться надо, а тебе лишь бы нюни распускать.
Юноша скорбно вздыхает.
— Ладно, что толку рассусоливать, — хмыкает главный. — Поднимай её, ребята. Пришла пора избавиться от хлама.
— Утилизация, — поддакивает немолодой.
Прислужники хватают свёрток с двух сторон: старший равнодушно, молодой — с содроганием. Там ведь человеческое тело, правда? И, судя по отсутствию малейшего движения, оно мертво.
«Жертва», да?
По коже продирает мороз.
А что если там Гайла?..
— Нужно проверить, — шепчу лихорадочно. — Я пошёл.
— Стой, — пытается ухватить меня за шкирку Капец. Напрасно! Отбрасываю его ручищу и выхожу на освещённый участок прямо перед служителями.
Что, сволочи, не ждали?
Младший служитель испуганно ойкает и разжимает пальцы. Его край свёртка с мертвенным стуком падает на мощёную поверхность.
— Что за… — начинает старший. Он подбоченивается, явно пытаясь задавить пришельца — то есть, меня! — авторитетом.
Напрасно.
Потому что тут же сгибается, получив сокрушительный удар в пузо. И падает, схлопотав добавку по темечку.
Криво усмехаюсь, поджигая кулаки.
— Пришла пора избавиться от хлама, — неосознанно повторяю услышанные только что слова.
И бросаюсь к следующему служителю.
Глава 18. Жив, курилка!
— Помогите! — почему-то шёпотом взвизгивает он. И бросается прочь, позабыв о своей задаче и товарищах. Впрочем, были ли они товарищами на самом деле? Очень сомневаюсь. Вот подельниками — да.
Догоняю труса в два прыжка. На такого даже пламени жалко. Дёргаю за шкирку. Он хлопается наземь, явно пытаясь прикинуться мёртвым. Помогаю бедолаге, несколько раз прикладывая башкой о твёрдое покрытие дорожки.
Вот, теперь точно похож.
Остаётся третий — самый молодой. Он так и стоит столбом рядом с их общей ношей и с ужасом взирает на меня. Да-да, видок у дяди Макса, верно, тот ещё. Бойся, сопляк.
— Это что? — рыкаю, кивая на свёрток.
— Не-не-невеста-а-а… — то ли заикается, то ли тянет юнец. — Б-б-божья-а-а…
Быстрым движением пережигаю верёвки и отбрасываю край холстины.
В первый момент мне кажется, что это и в самом деле Гайла. Но нет. Женщина, лежащая передо мной, значительно старше. На её бескровном лице застыла безмятежная улыбка, а в выцветших распахнутых глазах отражается свет фонарей.
— Больные ублюдки, — выплёвываю я, прикрывая ей глаза. Кожа на ощупь кажется ещё тёплой. Кажется, умерла женщина совсем недавно.
— Не она, — констатирует неслышно подобравшийся Рах Шан. — И правда — одета как невеста.
Может, и так — я в кхелотских обычаях не силён. Одежда на ней бело-красная, вот и всё, что могу сказать. На мгновение мне даже кажется, что женщина в крови. Но нет, это просто цвет ткани. Никаких видимых повреждений на теле нет.
— Что за дерьмо у вас тут происходит? — требовательно обращаюсь к советнику.
Пойманный сопляк, которого только что предусмотрительно ухватил за шкирку Капец, надёжным источником информации не кажется. Тем более, что он аж посерел со страху. Как бы копыта не отбросил раньше времени.
— Я не понимаю, — качает головой Рах Шан. Кажется, ему чуть не впервые за долгое время толком ответить нечего. — Гайла предназначена богу с самого рождения — это правда. Но причём тут другие? И почему это выглядит как…
— Жертвоприношение, — подсказываю.
И обращаюсь к безвольно висящему в тролльей ручище молокососу:
— Это далеко не первый труп, я правильно понимаю?
— Нет! — вскидывается малолетка. И тут же сникает. — То есть, да… Но я не знал! Я вообще только недавно на работу устроился.
Ухмыляюсь:
— Ещё скажи, что сегодня первый день, а до этого ни сном, ни духом.
Мальчишка старательно кивает, но я ему откровенно не верю. Несмотря на испуганный и жалостный вид, прекращать заниматься своим «богоугодным» делом он явно не собирался. А значит, принял правила игры и с удовольствием получал от этого выгоду.