А в следующий момент стены и крыша Небесных покоев взрываются. Мебель, которая тут находится, тоже крошится в щепки и разлетается во все стороны.
Вот только за всем этим барахлом открывается не привычно-голубое небо, а унылое туманное болото, которое навевает неприятные воспоминания.
Оглядываюсь по сторонам. Разве не сюда меня затащила когда-то Мареона? Вон даже тень, похожая на лживого Вороньего бога впереди возвышается. Только глазами почему-то пока не зыркает.
Самое интересное, дощатый пол бывших Небесных покоев остался невредимым. Как и выход на клятую винтовую лестницу. Может, это болото — сплошной морок? Ступишь в трясину — и ухнешь вниз, прямо на улицы кхелотской столицы.
Но мне-то такое не страшно.
Монстр в обличии девушки тем временем отходит от меня подальше.
— Осталось совсем немного, — произносит существо. — Скоро ваш хитровы… деланный мир наконец окажется там, где ему самое место.
— Так говоришь, будто что-то с этого поимеешь, — хмыкаю. — Неужто ты тот самый неназываемый, который устроил тут чехарду с Системой?
Лже-Гайла морщится, будто лимон проглотила:
— С чего бы господину самому этим заниматься? Ему и так есть, кому прислуживать. В отличие от тебя и бога, которому поклонялись эти идиоты.
— Тю! — тяну насмешливо. — Так эта немощь сама не справляется? Старость не радость, а всё туда же.
Знакомые глаза девушки злобно вспыхивают. Всё-таки не могу я её сейчас Гайлой считать, хоть убей. Захватившую тело девушки тварь спасает лишь то, что вредить настоящей Гайле мне не хочется.
— Я бы на твоëм месте попытался его прикончить, — просвещаю недогадливое существо. — Судя по всему, он слаб, как новорождённый цыплёнок.
— Намекаешь, что я служу не тому господину? — ещё больше сердится противник. — Может, Вороньему богу надо было?
Качаю головой:
— Не, ему и кхелотов чокнутых хватало. А вот у тебя есть шанс вместо обычной твари стать… кхм. Необычной.
Фантастической, ага.
Фальшивая Гайла вдруг весело смеётся.
— Это ты тут чокнутый, — произносит она. — Или просто неуч? Все знают, что недостаточно убить господина, чтобы заполучить его силу.
— Правда? Ну, тогда тебе без вариантов, извиняй. Так и останешься простой тварью на побегушках.
Смех девушки мгновенно затихает.
— Никак не пойму, — произносит она угрожающе. — Ты настолько смелый или такой глупый?
Пожимаю плечами:
— Одно другому не мешает. А вот ты что-то слабоват оказался, как я погляжу. Жидковат.
Туман под ногами Гайлы угрожающе сгущается и окрашивается чëрным. Не по вкусу, видимо, монстру мои предположения
— За что люблю низкоразвитые организмы, — девушка раскрывает объятия, а еë ноги отрываются от земли, — так это за непоколебимую уверенность в собственных силах.
— Молодец, — поддакиваю. — Себя, даже недоразвитого, нужно любить.
Гайла поднимается выше. Туман чернеет ещё больше и разделяется на отдельные, хаотично движущиеся отростки, здорово напоминающие осминожьи щупальца.
— Веселись, обезьяний потомок, — голос существа становится таким низким, что перестаëт даже отдалëнно походить на женский. — А потом я сотру тебя в порошок. Ведь твоя сила мне как раз по вкусу!
Усмехаюсь:
— Подавишься. Хрен тебе, а не сила, ублюдок.
Туманные щупальца резко останавливаются — и выстреливают в мою сторону, чтобы покарать за неучтивость. Уклоняюсь от одного, другого, несколько прижигаю — испаряется чёрная хмарь весьма охотно.
Самые расторопные чиркают по броне, но Эфения оборону держит.
— А ты ещё и медленный, — продолжаю выбешивать противника. — Тяжело, небось, в Бездне приходилось? С твоими-то способностями.
Фальшивка рычит по-настоящему. Кажется, я неосознанно наступил ей на больную мозоль.
Щупальца ускоряются. Теперь девушка помогает им ещё и движениями рук. Ускоряюсь тоже, хотя удары по броне звучат всё чаще.
— А что, больше ничего не умеешь? — воздух вокруг меня вспыхивает, выжигая летящие ко мне призрачные конечности. Надоело по одной отбивать, чесслово. — Тогда я домой пойду, так не интересно.
Захваченный монстром туман ещё больше уплотняется, становясь почти материальным. Он раскрывается, словно венчик огромного цветка, и поднимается к талии девушки.
Ого, новые приёмы пошли! Какое послушное существо, однако. Вот бы его выдрессировать и воспитать.
Чёрные лепестки сокращаются — и расходятся во все стороны, со свистом рассекая воздух и полосуя всё, что под них попадается. Не меня — успеваю вклиниться между острыми лезвиями.