«Почему вам так не нравится Брайан Дауд, лорд Хендри?»
«Я не испытываю к нему неприязни — я ненавижу, презираю и оскорбляю этого человека!»
«На каком основании?» — спросил Колбек.
«Он не заслуживает даже презрения».
«Тем не менее, каждый спортивный обозреватель описывает его как блестящего тренера. Как он добился такой репутации?»
«Путем обмана и попустительства», — сказал лорд Хендри. «Дауд может выбрать хорошую лошадь, я готов признать это. Но он также может сделать так, чтобы лошади похуже каким-то образом умудрялись выигрывать скачки. Как именно он это делает, для меня загадка, но это преступление».
«Было ли ему когда-либо предъявлено обвинение в совершении какого-либо преступления?»
«Я неоднократно выдвигал против него обвинения, инспектор, но не смог подкрепить их убедительными доказательствами».
«Доказательства должны предшествовать любым обвинениям, лорд Хендри».
«Он , должно быть, жульничает — его лошади выигрывают слишком много скачек».
«А как насчет Дерби?»
Лорд Хендри был недвусмыслен. «Это та гонка, которую он не выиграет».
«Лимерикский парень — славный жеребенок, его видел мой сержант».
«Но засек ли он время на дистанции Дерби, инспектор? Я думаю, нет. Я точно знаю, как быстро ирландская лошадь может бежать на этой дистанции, и это ставит ее на несколько секунд позади Одиссея».
«Не могу поверить, что мистер Дауд был настолько любезен, что рассказал вам о Лимерикском парне», — сказал Колбек. «Вы, должно быть, узнали подробности о скорости лошади тайными путями».
«Мой тренер любит взвешивать соперников».
«Мне было бы интересно услышать, как он это сделает, лорд Хендри. Но я задержал вас слишком надолго», — продолжил он, вставая и потянувшись за цилиндром. «Мне жаль, что вы не можете помочь нам в нашем расследовании».
«Я помог вам, инспектор», — сказал пожилой мужчина. «Я указал на двух очевидных виновников — Брайана Дауда и Гамильтона Фидо».
«Познакомившись с мистером Даудом, я склонен снять с него обвинения, которые вы ему предъявляете. Однако мистер Фидо — это другое дело. Он плывет очень круто по ветру. На самом деле, — сказал Колбек, — я рассчитываю поговорить с ним именно на эту тему в ближайшем будущем».
Бдение сержанта Лиминга длилось недолго. Через двадцать минут после того, как он занял свой пост в Lamb and Flag, он увидел, как кто-то вышел из Скотленд-Ярда и украдкой огляделся. Когда он узнал этого человека, от шока у него на мгновение перехватило дыхание. Это был детектив-констебль Питер Чеггин, друг сержанта. Они вместе служили в форме, и с тех пор, как перешли в детективный отдел, они часто болтали за выпивкой в том самом пабе, где скрывался Лиминг. Как полицейский, Чеггин всегда был бесстрашным и надежным.
Лиминг был расстроен, узнав, что его друг был развращен.
Он быстро вышел из комнаты и помчался вниз по лестнице. Открыв входную дверь, он проскользнул в нее и спрятался на крыльце соседнего здания. Не было никакой опасности, что его увидят. Питер Чеггин был слишком занят попытками найти такси. Когда оно наконец появилось на Уайтхолле, он вышел, чтобы остановить его. Лиминг боялся, что второе такси не приедет вовремя, чтобы он мог последовать за первым, но его опасения были напрасны.
Чеггин не стал забираться в кабину. Он просто что-то дал водителю и дал какие-то указания. Когда водителю заплатили, он кивнул в знак благодарности. Чеггин поспешил обратно в свой кабинет. Сообщение отправлялось.
Лиминг знал, что ему нужно его перехватить. Поэтому, когда такси тронулось, он выскочил на середину дороги и поднял обе руки. Кучер остановил лошадь и избавился от потока ругательств. Его ярость превратилась в кроткие извинения, когда Лиминг представился детективом.
«Мне нужно письмо, которое вам только что дали», — сказал Лиминг.
«Но этот джентльмен заплатил мне, сэр», — причитал водитель.
«Это был констебль Чеггин, и он нарушил закон, отправив это сообщение. Если вы его доставите, вас арестуют и предъявят обвинение в соучастии».
«Я не сделал ничего плохого, сэр!»
«Тогда отдай мне письмо и иди своей дорогой».
«Водитель был подавлен. «Мне что, тоже деньги вернуть?»
спросил он угрюмо.
«Какие деньги?» — спросил Лиминг, чувствуя, что водитель заслуживает того, чтобы оставить их себе.
«Я не видел, чтобы вы обменивались деньгами. Мне нужно только это письмо».
«Тогда он твой».