Это был медленный, длинный рассказ, наполненный множеством посторонних подробностей, но остальные слушали его молча. Пока он говорил, его сущность обнажалась, и Колбек увидел, что носильщик был порядочным, честным, трудолюбивым молодым человеком, который боялся потерять работу, которую он любил. Инспектор был удивлен, услышав, что его задержали на станции после окончания смены, и предположил, что жена, о которой Хибберт так нежно отзывался, будет очень расстроена опозданием своего мужа. Когда рассказ наконец подошел к концу, первым беспокойством Колбека была Молли Хибберт.
«А вы не подумали послать жене сообщение?» — спросил он.
«Господин Фагге отказался меня пустить, инспектор».
«Это было очень высокомерно с его стороны. Он не имел права отказать вам, и начальник станции должен был его отменить».
«Я попытался поставить себя на место миссис Хибберт», — сказал Рид, пытаясь оправдать свои действия. «Я чувствовал, что она была бы очень расстроена, если бы получила записку от Реджа, в которой говорилось бы, что его держат здесь в ожидании прибытия детективов из Скотленд-Ярда».
«Почему бы просто не сказать ей, что ее муж работает сверхурочно?» — резонно заметил Колбек. «Это, по крайней мере, успокоило бы ее».
«Мне это никогда не приходило в голову, инспектор. Честно говоря, этот инцидент со шляпной коробкой меня немного расстроил. Такое случается не каждый день — слава богу!»
«Это, должно быть, вызвало большой переполох».
«Так и было», — подтвердил Хибберт. «На платформе были десятки людей. Все собрались вокруг, чтобы поглазеть на голову».
«Это было досадно», — сказал Колбек. «В суматохе человек, который должен был забрать эту шляпную коробку, ускользнул. Полагаю, вы не припомните какой-нибудь другой багаж для мистера Ки?»
"Я никогда не смотрю на имена, инспектор, только на пункт назначения. Если там написано
«Крю» на билете, я разгружаю его здесь».
«В таком случае он мог забрать любые другие предметы, с которыми путешествовал, и поспешно ретировался. Отрубленная голова — это вряд ли то, во владении чем кто-либо добровольно признается».
«У меня мурашки по коже от одного взгляда на эту шляпную коробку».
«Тогда вам больше не придется страдать», — решил Колбек, сжалившись над ним. «Ваше заявление было очень подробным, и я уверен, что оно будет подтверждено многими показаниями, которые принял констебль Хабблдей. Мы останемся на ночь в Крю, так что, если мне снова понадобится поговорить с вами, я знаю, где вас найти».
«Иди», — сказал Рид. «Молли будет скучать по тебе».
Хибберт был вне себя от радости. «Спасибо, инспектор», — сказал он, глупо ухмыляясь.
«Спасибо, мистер Рид. Это значит, что я чист?»
«Насколько я понимаю, так было всегда».
«Господин Фагге сказал, что будут последствия».
«Значит, он был совершенно дезинформирован», — сказал Колбек.
Он открыл дверь, чтобы выпустить Хибберта, но обнаружил, что к ним приближается пышнотелая молодая женщина. У Молли Хибберт был вид жены, которой только что сообщили, что ее муж в серьезной опасности. Она бросилась к нему и крепко его обняла.
«Что происходит, Редж?» — потребовала она ответа.
«Ничего, любовь моя», — ответил он. «Я просто возвращался домой».
«Я встретил мистера Фагге по дороге сюда. Он сказал, что вас допрашивает детектив из Лондона и что вам следует предъявить обвинения за то, что вы сделали».
«Напротив, миссис Хибберт», — вежливо сказал Колбек. «Единственное, что ваш муж получит от меня, — это похвала. Меня зовут инспектор Роберт Колбек, кстати, и я здесь, потому что в шляпной коробке, прибывшей на эту станцию, была найдена отрубленная голова. Ваш муж не только проявил храбрость, придя на работу с травмированным запястьем, которое, должно быть, причиняло ему постоянную боль. Он непреднамеренно оказал нам большую услугу. Если бы не он, — продолжал он, похлопав Хибберта по плечу, — отвратительное преступление осталось бы незамеченным и, следовательно, безнаказанным».
«Это правда», — сказал Рид, чувствуя себя обязанным сделать комментарий. «В каком-то смысле Рег — своего рода герой».
«Разве я?» Хибберт был озадачен этой новостью.
«Для меня он всегда был героем», — сказала Молли, схватив его за руку.
«Отвезите его домой, миссис Хибберт», — предложил Колбек. «И если вы случайно встретите по дороге мистера Фагге, пожалуйста, предупредите его, что мне нужно будет поговорить с ним о ненужной жестокости, которую он проявил по отношению к вашему мужу. Если кто-то и заслуживает выговора, так это мистер Фагге».
Хибберт никогда в жизни не смеялся так торжествующе.
Виктор Лиминг был глубоко несчастен. Само по себе было плохо быть изгнанным на одну ночь из супружеской постели, но у него были и другие причины для жалоб. Первая пришла в облике дородного констебля Ройстона Хабблдея, добросердечного, но тяжеловесного человека, который настоял на том, чтобы зачитать все показания, которые он дал относительно открытия на железнодорожной станции, какими бы повторяющимися, истеричными или противоречивыми они ни были.