Постоянное распитие пива, обжорство, ликование, насмешки, добродушные драки, бурный флирт, хриплое пение и всеобщее сквернословие. Долгий путь также прерывался несчастными случаями, спорами и неизбежным крушением перегруженных телег или карет. Музыкальные инструменты всех видов дополняли непрерывный шум, а самозваные артисты демонстрировали свои таланты, независимо от того, были ли они приглашены или нет. Бесконечная процессия сама по себе была чудом, за ней наблюдали толпы, которые не могли пойти на Дерби, но тем не менее хотели стать частью уникального ежегодного события.
На следующий день газеты давали отчеты о путешествии в Эпсом, а также о самих скачках, а репортеры были заняты сбором анекдотов или регистрацией инцидентов по пути. В общей радости путешествия было достаточно материала для трехтомного романа, не говоря уже о колонке в газете. Любые ужасные травмы, полученные в пути , всегда заслуживали упоминания, а перевернувшаяся карета заслуживала целого абзаца. Высокая драма отмечала каждую милю экскурсии. Куда бы вы ни посмотрели, напоказ были видны чистые эмоции, когда посетители скачек весело отбрасывали условности цивилизованного поведения и давали волю своим истинным чувствам. День дерби был настоящим бунтом неконтролируемых человеческих устремлений.
Эдвард Таллис был одновременно шокирован и заворожён всем этим, ошеломлённый воздухом дикой развязности, но не в силах отвести от него глаз. Сидя в такси рядом с Виктором Лимингом, он находил новые причины выдавать ордера на арест на каждом шагу.
«Посмотрите на этих преступников, которые бросают друг в друга камни», — сказал он, указывая указательным пальцем. «Их следует арестовать. Как и ту женщину наверху пивной тележки — она практически голая! Мы не можем допустить, чтобы женщины так развлекались на публике».
«В день Дерби все терпимо, сэр», — сказал Лиминг.
«Не мной».
«Люди хотят веселья».
«Это допустимо, — сказал Таллис, — пока это остается в рамках приличия и закона».
С того момента, как они выехали из Лондона, суперинтендант пожалел о своем решении ехать на такси. Он просто не осознавал, насколько медленным будет их продвижение или насколько их окружает то, что он считал разгулом преступности. Когда толстая старая леди проворно спрыгнула с повозки, приподняв юбку и раздвинув ноги, чтобы помочиться, Таллис поморщился от отвращения. Лиминг, однако, наслаждался всем этим. Хотя ему пришлось ехать со своим начальником и терпеть его непрекращающиеся стоны, он был в относительном комфорте и избежал поездки по железной дороге, которую он бы ненавидел. Повязка на голове была надетой, но она была скрыта под шляпой. Такси внезапно остановилось.
«Что происходит сейчас?» — спросил Таллис.
«Впереди пункт взимания платы, сэр», — сказал Лиминг.
«Мы из Скотленд-Ярда — нас должны пропустить».
«Нам нужно было бы приехать туда первыми, а, как видите, нас окружили со всех сторон. Нам просто нужно подождать в очереди».
«Я хочу попасть в Эпсом».
«Будьте терпеливы, сэр. Иногда у них случается одна-две драки на пунктах взимания платы, и это всегда нас задерживает».
«Драка на публике? Это нужно прекратить».
«Тогда вам нужно поговорить с владельцами платных дорог», — сказал Лиминг.
«Вот в этом и корень проблемы. Когда наступает Неделя Дерби, они всегда поднимают цены, чтобы получить большую прибыль. Кто-то отказывается платить, и начинается драка». Такси дернулось вперед. «А, мы снова в пути».
Вскоре они поравнялись с членами духового оркестра, марширующими в неровном строю и играющими оглушительные мелодии, которые были безнадежно фальшивы. Беспощадный стук большого барабана заставил Таллиса дрожать.
«Как долго продлится это столпотворение?» — воскликнул он.
«Когда мы приедем, вы обнаружите, что здесь еще шумнее, сэр».
«Хуже этого ничего быть не может!»
«Говорят, что сегодня днем на Даунсе будет более шестидесяти тысяч человек. Это означает настоящий переполох. Не волнуйтесь, сэр. Вы привыкнете к этому через некоторое время».
«Никогда — это чистилище!»
Эдвард Таллис не был просто хвастовством и протестом. Когда Лиминг сообщил о нападении на него на ипподроме, суперинтендант проявил сочувствие и предложил им вместе отправиться в Эпсом, чтобы Лиминг не попал в жестокую толчею на железнодорожной станции. Таллис бросил на своего спутника обеспокоенный взгляд.