- Ты удивил меня, раб, - ясно и отчётливо прозвучал прямо в моей голове сильный властный голос. - Ни один человек не смог так долго сопротивляться моей воле.
- Ты меня с кем-то путаешь! - с вызовом ответил я. ― Твоих рабов больше не осталось.
- Эти жалкие модели не оправдали моих ожиданий, придётся заменить их более сильными видами.
Голос звучал холодно и абсолютно безразлично, и это пугало сильнее всего.
- Да кто ты вообще такой? - крикнул я невидимому собеседнику.
- Я Омос, Бог и я пробудился, чтобы править этим миром.
- Да?! А почему ты реши, что являешься Богом?
- Я умею создавать людей и заставлять их выполнять свою волю, значит я Бог.
- Так это по твоему приказу воровали детей.
- Мне нужен материал для моих экспериментов.
- Дети?!
- Чем моложе человеческая особь, тем она лучше подходит для моих целей.
Я потерял дар речи, этот Омос, кем бы он ни был, должен был понести наказание за свои преступления. Во мне закипала холодная ярость, пришедшая на смену страху и неуверенности. Но хозяин этого места, очевидно, воспринял моё замешательство по-своему.
- Узри моё могущество, ничтожный, и склонись передо мной.
- Да где ты есть вообще?! - я вертел головой по сторонам, пытаясь определить местоположение невидимого врага.
- Я нигде и во всём одновременно, - философски изрёк Омос. - Тебе несказанно повезло, раб, я удостаиваю тебя высочайшей чести, служить исполнителем моей воли.
- Ещё один благодетель, - усмехнулся я, вспоминая Шангимала. - Записывайтесь в очередь, на сегодня я занят.
- Не смей мне перечить, раб, моё терпение велико, но не безгранично. Мне нужен сильный помощник, со свободной волей, такой, как ты и мы захватим этот мир. Я буду править в нём, а ты будешь моей правой рукой.
- И как ты собираешься это сделать?
- С твоей помощью я создам армию, которая покорит местные дикие народы. Я сделаю оружие способное сносить горы и испарять моря. Мир покорится мне.
Я никак не мог понять, кто со мной говорит. Логика Омоса и его мысли о мировом господстве казались мне странными, и даже абсурдными.
Я посмотрел на своих поверженных спутников и понял, что положение их печально. Дышали рваги редко и поверхностно, а синеву на их лицах не могла скрыть даже природная желтизна.
- Валдай! - бросился я к другу, положив ему ладонь на поникшую голову, но тот лишь слабо простонал в ответ.
- Прекрати мучить людей!
- Они знали на что шли, оставь их и говори со мной.
- Я убью тебя! Выходи и сразись, как мужчина.
Ответом мне была сильнейшая волна боли, которую даже Преодолитель не смог погасить до конца. Но всё же мой союзник сумел её ослабить, и воспользовавшись моментом я начал действовать.
Смутная догадка пришла ко мне в голову. Теряя силы, я подбежал к колоне и несколькими ударами меча разрубил один из металлических ящиков, установленных у её основания. Полетели искры, запахло гарью, стройные цепочки разноцветных огоньков, бегающих по поверхности исполинского столба, местами нарушили свой порядок.
- Не смей! - приказал мне Омос.
Но я, собрав последние силы, принялся крушить всё, что попадалось мне на пути. Под мой меч попал чан с мутной бурлящей жидкостью, и когда тот раскололся с надсадным звоном, на пол вывалилось человеческое существо с просвечивающимися сквозь кожу внутренностями.
От неожиданности я едва не выронил меч. Голова взорвалась новым приступом боли, сознание поплыло, и с трудом удерживаясь на непослушных ногах, я продолжил свой погром.
- Остановись, ничтожество! - снова обратился ко мне Омос.
И тут из чанов показались головы и руки, десятки голых существ, похожих друг на друга, как близнецы, начали выбираться из своих убежищ, и бессмысленно оглядываться по сторонам. Некоторые из них ничем не отличались от нормальных людей, но у большинства обитателей этого жуткого места, тела выглядели так, словно они ещё не успели сформироваться до конца; местами отсутствовала кожа, мышцы, глаза.
В следующее мгновенье, словно получив условный сигнал, вся толпа разом бросилась на меня.
Я едва держался на ногах, голова кружилась и раскалывалась, но чтобы не оказаться разорванным уродливыми телами, мне снова пришлось поднять свой меч.
В убийстве безоружного противника, напрочь лишённого инстинкта самосохранения мало чести, но благодаря своей численности и моему близкому к потере сознания состоянию, создания Омоса едва не взяли верх. Я отступал, отбиваясь мечом, и людей, вылезших из чанов, становилось всё меньше.
Кто-то с силой рванул меня за ноги, и не удержавшись на скользком от мутной жидкости и крови полу, я полетел вниз. Один из недоразвитых слуг Омоса незаметно подобрался ко мне ползком, и моя невнимательность едва меня не погубила. Проломив противнику череп, я откатился в сторону, подрубил чьи-то ноги, отполз ещё дальше, и невероятным усилием снова встал.
Когда последний враг упал к моим ногам, я продолжил крушить всё, что попадалось мне под руку. Омос что-то говорил мне, приказывал, требовал, умолял, но я его уже не слышал.
В какой-то момент давление на психику прекратилось, и я осознал себя стоящим у какого-то развороченного механизма. Под разбитым металлическим корпусом медленно угасало голубое пламя.