— До двадцати пяти-тридцати карат — почти наверняка. Крупнее — не знаю. Впрочем, желательно этого избегать. Я не люблю работать с крупными драгоценными камнями и вам не советую. Рубины очень уважают ифриты, и будьте уверены — вам не хочется с ними встречаться. Как и с прочими планарными сущностями.
— А сапфиры?
— Давайте для начала решим вопросы с рубинами. Вы же понимаете — деньги большие, равно как и риски. И нам нужно придумать, как продавать их сколь можно много, не уронив при этом цены. Я потому к вам и обратился, как к человеку, который умеет не продешевить, но и не потерять возможность…
Дальше ювелир несколько часов оценивал и описывал каждый камешек. Написал итоговую записку. И удалился, отобедав. Притом сразу на расшиву, которая ждала его, с самого утра. Загодя договорился, на случай проблем. Знал, к кому ехал. Заодно нанял десяток еще крепких отставных солдат, каждый из которых с опытом войны на Кавказе. Не молодые, волки, но все равно — личности опасные…
Лев Николаевич же устало вернулся в свой кабинет.
Измотал его этот разговор. Измотал.
Положил расписку в папку и убрал ее в сейф. Допил чашечку холодного кофе. Потер виски, а потом отправился в опытовую лабораторию. Предстояло немного потрудиться и сделать подходящий объем камешков. Да-да. Именно сделать.
Уже осень минувшего года Лев Николаевич осознал: с селитрой у него ничего не выходит. Точнее, производить ее получится — да, а вот заработать — нет. И азотную кислоту для нитрокраски едва ли кто-то позволит производить в подходящем количестве.
А деньги утекали.
Причем на удивление быстро. Поэтому требовалось что-то, что позволит получить быструю финансовую подпитку. Хорошую и лишенного лишнего шума. Вот ему в голову и пришел метод Огюста Вернейля.
Никогда в прошлой жизни он ничем подобным не занимался. Однако довелось как-то попасть на предприятие, производящее драгоценные камни гидротермальным методом. Вот там-то ему экскурсию и провели, а также рассказали о том, как в стародавние времена поступали.
А он запомнил.
Так получилось.
Очень уж изящным оказался этот метод.
Обычный насыпной бункер с порошком. Оттуда он просыпается прямо в горелку кислородно-водородную. Там плавится и накапливается на керамической подложке, где и кристаллизуется, медленно остывая. Сам порошок — оксид алюминия с примесями-красителями.
Ну и все.
Вообще все.
Вся установка по площади с компьютерный стол и высотой ну метра в два — два с половиной. При этом собиралась установка из говна и палок, но давала в день более тысячи карат корундов. Да, не все хорошие и даже удовлетворительные. Однако карат двести добрых рубинов с выработки суточной снимать было вполне реально. Что за год позволяло накопить десять-пятнадцать килограмм рубинов. Минимум. А если все наладить и отстроить, то три-четыре пуда.
Одна беда — где брать реагенты?
Но было бы желание…
Оксид алюминия, оказывается, был даже в обычной красной глине. О нем уже знали, хоть и не понимая природу. Однако же в химическом кабинете Казанского университета Льву Николаевичу его «намыли» достаточно быстро и в подходящем количестве. По схеме: и ему приятно, и лаборантам, и Зинину приработок.
Оксид хрома удалось просто купить по линии университета. Стоил он изрядно, но его и требовалось — доли процента от общей массы.
Кислород с водородом же получались способом, вполне известным в эти годы. Достаточно простым, но рисковым. И совершенно не пригодным для полноценного промышленного применения. Только вот так — в лабораторных условиях[3]…
Разрешил, значит, Лев Николаевич сырьевые проблемы.
Собрал установку.
Ну и пошли опыты.
Много опытов.
Очень много.
Плавка за плавкой… которые начались еще до Нового года. С фиксацией каждого подхода в журнал. Поначалу-то даже и плавить не получалось. Но потом приловчился. Эмпирическим путем нащупал пропорции водорода с кислородом и скорость подачи порошка из бункера.
Несколько месяцев опытов даром не прошли, и рубины у него таки стали получаться. Монолит их, правда, трескался при остывании. Из-за чего эти рубины в массе оказывались довольно маленькими, хоть и частью вполне пригодными для ювелирного дела. Но граф и не тревожился. С такими намного спокойнее работать, чем с большими.
Параллельно Толстой начал искать перспективного партнера.
Не просто ювелира. Нет. Ему требовался такой, который был, так или иначе, связан с какой-то крупной европейской конторой. Просто потому, что иначе не получилось бы реализовать достаточно много камней, а также возрастали риски. Ведь к одиночке пришли бы. Обязательно пришли бы…