— Спешить с чем? Карьеры мне не построить у нас тут. Это очевидно. Я слишком колючий и острый на язык. Бизнесом толком не заняться. Меня не только третируют, но и открыто грабят, получая в том покровительство на самом высоком уровне. Теперь еще и публичные унижения пошли. Куда уж яснее и прозрачнее все? Я не уехал покамест только из-за селитры. России в предстоящей войне, которую едва ли возможно избежать, она будет очень нужна, и я хочу завершить начатое дело, отладив ее выпуск. А потом надо уезжать. Останусь — мне либо голову проломят, либо в крепость упекут.
— Мы как раз хотели поговорить о ваших делах с моей супругой, — нахмурился губернатор.
— Нету там никаких дел. Я перестал ей даже отвечать на письма и высылать что-либо.
— Мы с отцом решили, что ее долги перед вами выкуплю я и погашу, — вкрадчиво произнес цесаревич.
После чего поставил на стол кофр, принесенный его спутником в мундире Третьего отделения. И открыл его.
— Это перепись долгового обязательства. А это деньги и полагающиеся за задержку проценты. — добавил он и начал выкладывать пачки кредитных билетов.
Получилось прилично.
Прям очень.
На выпуклый глаз около ста тысяч или даже несколько побольше.
— И как это понимать?
— Анна Евграфовна теперь должна лично мне. О чем я ее известил письмом. А свой долг этот я подарил любимой сестре Марии Николаевне. Так что будьте уверены — жизнь ее теперь малиной не будет.
— Судя по сумме, — кивнул Лев на пачку кредитных билетов, — именно ваша сестра тебе владелец салона Анны Евграфовны. Это так?
— Так. Хотя дела продолжит вести графиня. Кроме того, мы рассчитываем, что вы возобновите поставки кондомов и позволите Марии Николаевне поучаствовать в делах вашей чайной. Мы хотим, чтобы чайные стали, как вы и предлагали в частных разговорах тому же Хомякову, популярны. И планируем поставить минимум по одной в каждом крупном городе.
— Это занятно, но что было сказано, то сказано, — произнес Лев Николаевич.
— Я вас не виню, — улыбнулся цесаревич. — Вы человек колючий, но дельный. Хотя прошу вас — не увлекайтесь. Ваши слова могут услышать не те люди и использовать против всех нас.
— Ваш родитель уже больше года тянет с выдачей высочайшего дозволения на выпуск селитры, разработку и выпуск оружия и так далее. У меня десятка полтора запросов, и все они утонули. Хотя, казалось бы, он внимательно следит за происходящим здесь, в Казани.
— Какой вы торопливый, — улыбнулся цесаревич, доставая из кофра бумаги. Целую пачку. — Это они?
— Торопливый? Время — это единственный ресурс, который нельзя терять даром.
— Вы очень ворчливы.
— Я не люблю волокиты и нацелен на результат.
— Поэтому вы сознательно нарушали законы и обычаи Российской империи? — улыбнулся цесаревич, кивнув на револьвер.
— Только там и тогда, когда это влекло к пущему благополучию державы.
— И вы, без всякого сомнения, уверены в своем знании того, что лучше для нее, а что хуже? — улыбнулся Александр Николаевич.
— Не до такой степени, но в вопросах прогресса и научно-технического развития — безусловно.
— Даже вот так? — хохотнул цесаревич.
— А может быть, вы опишите прогресс в стрелковом вооружении лет этак на сто-двести? — поинтересовался с той же слегка насмешливой улыбкой губернатор.
— Это как раз самое простое. — невозмутимо ответил граф. — Сейчас все европейские страны вооружены гладкоствольным оружием, которое только-только стали переводить на ударно-капсюльные замки. Однако в Пруссии разработана винтовка Дрейзе. Это заряжаемая с казны винтовка. Их уже накапливают на складах. А в бывших североамериканских колониях Великобритании вся регулярная армия вооружена заряжаемых с казны винтовками Холла. Но Пруссия засекретила свою винтовку. Опыт колоний не указ. А европейские армии безумно не любят тратиться деньги на вооружение солдат. Поэтому через несколько лет начнут переходить массово на заряжаемые с дула винтовки под расширительные пули, вроде тех, которые мы с Остроградским выдумали.
— Они же засекречены!
— Они очевидны. Да и что значит «засекречены» в России в наши дни? Просто чуть больше цена. Уверен — в Лондоне, Париже, Вене и Берлине все о них уже давно известны. Впрочем, дело не в этом. Перейдут, значит, все европейские армии на дульнозарядные винтовки, что даст очень серьезное преимущество на поле боя. Но столкновение с Пруссией вынудит все страны думать о подражании. И следующим этапом пойдут делать заряжаемые с казны винтовки под бумажный патрон. Слишком уж они дают значительное преимущество перед дульнозарядными. Игольчатые образцы, впрочем, довольно дурные. Но всякие ладные идеи, появляющиеся за пределами старушки Европы, местные генералы станут отметать.