— Не по обычаю! Вы должны дать мне отыграться!
— Разумеется, я дам вам возможность отыграться. — охотно согласился с ним Лев Николаевич. — Но не ранее, чем завтра. Приходите. Сыграем еще на тех же условиях.
— Но я уезжаю завтра!
— Лев Николаевич, просим, — начали доноситься голос зевак. — Дайте ему шанс.
Лев устало вздохнул и, глядя корнету глаза в глаза, произнес:
— Свои правила я обозначил сразу. Вы согласились. А теперь что устраиваете? Ваше поведение выглядит оскорбительным, будто бы вы считаете меня пустопорожним болтуном. Или, быть может, дело в деньгах? Я выиграл у вас последние деньги? Так, я подарю их вам. Мне не жалко.
В зале почти мгновенно повисла тишина.
С формальной точки зрения возврат денег нарушал неписаные правила карточных долгов, которые в дворянской среде ценились выше юридических обязательств. И такой вот возврат являлся серьезным оскорблением. Достаточным для вызова на дуэль. Вот и корнет побагровел лицом, бешено вращая глазами.
— Мерзавец! — наконец, рявкнул он на весь зал.
— Сначала вы меня назвали болтуном, теперь мерзавцем. Если я правильно понимаю — выбор оружия остается за мной, как за оскорбленной стороной?
— Да! — не то выкрикнул, не то выплюнул корнет в лицо Льву Николаевичу.
— Хорошо. Тогда будем драться на кулаках. Немедленно. Господа, кто желает помочь нам, выступив нашими секундантами?
— На каких кулаках⁈ — нервно выкрикнул корнет, немало обескураженный выбором графа.
— Ну вот смотрите. У вас есть руки. Они заканчиваются ладонями. Сожмите их. Вот. Умничка. Это и есть кулаки. У вас — свои, у меня — свои.
— Но на кулаках драться нельзя! — выкрикнул кто-то.
— Почему? — удивился Лев Николаевич.
— Они же не оружие! Это часть тела[2]!
— Да.
— Да. — посыпалось со всех сторон.
— Ну хорошо, — перебил этот поток возмущения Лев Николаевич. — Уговорили. Будем драться на канделябрах[3][4].
— Зачем на канделябрах? — с еще большим удивлением спросил корнет. — Отчего не стреляться?
— А вы не читали той любопытной заметки? В Индии один офицер выдал обезьяне заряженный пистолет. И что вы думаете? Она выстрелила. Мало того — ранила того офицера, который сам ее и вооружил. Так что стреляться — обезьянам уподобляться. Смешно и убого.
— Почему же тогда не выбрать честный клинок?
— Слишком банально. Согласитесь — дуэль на канделябрах будут обсуждать не только всей Россией, но и у народов, живущих за нашим западным забором. Шуму будет! Обсуждения! Славы! М-м-м…
— Лёва, — произнес дядюшка. — Ну какие канделябры?
— Вот это уже вопрос для обсуждения. Можно большие, чтобы с двух рук работать. Но, как по мне, куда сподручнее махать обычным, свечек на пять-шесть.
— Боже… — покачал головой Владимир Иванович.
Лев же продолжал обесценивать предстоящую дуэль и превращать ее в балаган. Но недолго. Услышав про дуэль, из дальней комнаты показался подполковник. Он там задремал на кресле, немного перебрав. И оказался разбужен гамом и бурными дебатами.
Зашел в комнату, где играли в штосс.
Окинул все взором.
Задал пару наводящих вопросов.
И… заорал.
Матом. Громко. Потому что этот корнет сопровождал его в поездке и догадался сыграть на их командировочные деньги. Спустив почти все их остатки в штосс…
— Господин подполковник, может, я этому деятелю просто ноги переломаю? — осторожно поинтересовался Лев Николаевич. — Ну чтобы он в будущем не путал собственную шерсть с государственной.
— Кхм… — сбился с мысли Дмитрий Алексеевич.
— А то еще потом злые языки скажут, что он и дуэль-то затеял, не желая возвращать украденные деньги. Поиздержался и на тот свет «рыбкой» юркнул. Очень популярное решение в среде малодушных дворян. Чтобы этого не произошло, я ему и предложил драться на канделябрах. Как говорится — и вдоволь, и без греха. То есть, полагаю, что без смертоубийства обойдемся. Просто немного его отоварю исключительно в лекарственных целях и объемах.
— Кхм… На канделябрах? — переспросил подполковник.
— Как есть на канделябрах. Вот поможете нам их и подобрать хотя бы из этого зала…
Тут же нашлись секунданты, после отмашки подполковника. Репутация ведь у Льва имелась подходящая, а потому на его возраст никто не стал смотреть.
Подобрали «оружие».
Выдали.
Вышли во двор. Прямо всей толпой.
И тут обнаружился первый подводный камень.
Это Лев Николаевич с 1841 года качался и тренировался. А этот корнет по обыкновению местному такой привычки не имел. Отчего бронзовый канделябр в добрый два с гаком килограмма держал с превеликим трудом в обычной для рапир стойке. Вон — чуть взял и ручки поплыли, задрожали.