И такой шаг.
Ведь если до Кавказа дошли указы, то по остальным землям уж точно их зачитали…
Наконец, дело дошло до награждений.
И о них вспомнили.
Хотя с самого возвращения тишина стояла. Никто и словом не обмолвился. Скорее, наоборот. Злые языки болтали, что по итогам той прогулки штабс-ротмистра могут отстранить от командования. Все ж таки в засаду попал, в которой вверенных ему людей едва не перебили.
Но нет.
Решились-таки награждать.
Для нижних чинов его светлость князь Воронцов выделил дюжину знаков отличия Военного ордена. Сиречь Георгиевские кресты, но не ордена, а медали. Кого именно награждать должно было решить в полку. Так что полковник, заявив это следом озвучил список награжденных: все как один — рядовые, кроме того унтера из арьергарда.
Дальше он вызвал Льва Николаевича и перед строем сообщил о награждении его орденом Святой Анны младшей степени и присвоении досрочно чина поручика[3]. Так-то то, что он устроил там, на склоне, должно награждаться орденом Святого Георгия. Однако наместник посчитал, что повышение в чине будет полезнее для юного дарования. Вот и уважил как смог. Заодно приписав в эскадрон.
Ну и, наконец, полковник поздравил командира эскадрона Петрову Виктору Александровичу орденом Святого Владимира 4-ой степени с бантом[4]. Серьезная и значимая награда для его двадцати пяти лет. Вон — расцвел и просиял ликом. Да и вообще — полк переполняли преимущественно светлые мысли.
На этом и разошлись.
Ну как — перейдя к неформальной части.
— Вроде небольшая стычка, а столько наград. Что-то командующий расщедрился. Отчего это? — поинтересовался Лев Николаевич у командира полка.
— Местный наиб ранен. Его отряд чрезвычайно ослаб. Да и дрались вы против сильно превосходящих сил.
— И все?
— А этого мало?
— Эта война тянет десятилетиями, и подобного рода стычки случаются регулярно. И я не слышал, чтобы бойцов так осыпали наградами.
— После Даргинского похода[5] нужно было что-то такое сделать. — ответил Петров вместо Куровского. — Я не удивлюсь, если в полках об этом подвиге уже зачитали.
— Должны зачитать. — улыбнувшись, кивнул полковник.
— Как интересно. А оружие? А снаряжение? Что командующий ответил на ваш запрос?
— Под его ответственность — снаряжайтесь, как хотите, но в эскадроне и если Виктор Александрович это дозволит. Но казна ни единой копейки выделить на это не может пока.
— Армию сокращают, а денег нет?
— Ревизия же. Не слышали разве?
— Нет, — честно ответил граф. — Откуда?
— По многим полкам и укреплениям идет ревизия. Поговаривают, что несколько генералов уже приняли под белы рученьки. А один даже застрелился.
— За воровство?
— А ты поди и угадай, — недовольно фыркнул полковник. — Они же не докладывают. Зверствует Дубель, зверствует.
— Леонтий Васильевич едва будет кого наказывать просто так.
— А вам почто знать?
— Имел возможности с ним общаться.
— Вы⁈ — напрягся полковник, как и все остальные.
— Я невольно был вовлечен во внутренние конфликты августейшей фамилии. Вот Леонтий Васильевич и приезжал в Казань разбираться. Через него я и подал прошение на службу.
Всех сразу резко попустило. Так-то поначалу подумали, что Лев — человек Дубельта. Но нет… просто пересекался.
Разговорились.
И потихоньку выяснились нюансы армейской реформы.
Оказалось, что нельзя просто взять и уволить половину армии. Для этого деньги требовались, которых нет. Это же резервисты. Если их на улицу выгнать, то где потом искать?
— Слушайте, а если я найду эти деньги? — оживился граф.
— В каком смысле?
— У меня сейчас в Казани производство селитры запущено и надо расширяться. Получено высочайшее дозволение на производство оружия. Да и мало ли я что еще удумаю? Мне люди верные и толковые нужны. Может, солдатиков ко мне?
— А пойдут?
— Так спросим. За спрос, как известно, морду не бьют. Оружие делать всяко лучше, чем письмоводителями служить да сторожами. Хотя, если кто желает, и ими можно устроить. Нам они тоже нужны.
— А деньги? Их ведь вы будете платить, а не государь. Это непорядок.
— Оформим как заем без процентов. Как появятся деньги в казне, так и выплатят. Мне это не к спеху. А рабочие руки нужны. Бенардаки тоже жаловался на нехватку толковых рабочих рук.
— Это тот грек-миллионщик? — уточнил полковник.
— Именно так.
— Едва ли Государь согласится на такое. — покачал головой Куровский.
— Но, быть может, согласится на это светлейший князь Воронцов?