Выбрать главу

Прежде всего — нарезные, казнозарядные карабины. Те самые Jenks, переделанные Кристианом Шарпсом. Полторы сотни. Чего хватало и для вооружения эскадрона, и для учебных целей, и для некоторого резервирования.

К ним приехало две сотни револьверов.

Упрощенных.

Без откидного быстросменного барабана и самовзвода.

Чтобы быстрее изготавливать.

Ради чего Игнат даже поковку стволов разместил у других мастеров. Сам же эти заготовки принимал и обрабатывал: термически, химически и механически. Из-за чего получилось на совершенно крошечном предприятии ТАКОЙ объем выдать.

В теории бы ему мог помочь Кристиану Шарпсу, но на практике, судя по письму, тот, наоборот, отнимал время. Так как, пока строили уже ему маленький заводик, крепко занялся своим карабином. Формально-то они со Львом его еще зимой проговорили, практически готовый к тому времени. Однако слова словами, а дела делами. И он его к августу уже не только изготовил, но и обстрелял, обещая под конец навигации прислать два-три десятка в полк на испытания.

Из Казани дядюшка выслал пеммикана.

Много.

Лев Николаевич еще в декабре минувшего года поручил его «наделать побольше». Чуя, что ничего интереснее сухарей у них не будет. В походах. Если не ходить с нормальными обозами, что для гор весьма затруднительно. На будущий же год дядюшка обещался решить вопрос и с кое-чем иным, включая медово-ореховые пастилки.

А к специальной походной еде еще и одежду теплую выслал. На всех в эскадроне. В первую очередь вязанные «балаклавы», которые позволяли и головной убор уставной носить, и шею нормально закрывать от ветра. Их Лев еще в декабре описал и даже проследил, чтобы служанка под его присмотром одну изготовила.

В мае же он послал дядюшки в письмах описания нового походного снаряжения. Так как имевшееся совершенно никуда не годилось. В понимании Льва, разумеется…

Кроме того, граф и сам немало времени потратил на то, чтобы здесь, на местах, кое-что изготовить. Например, разного рода шашки[1]. Не те, которыми машут и рубят, а взрывающиеся с разными интересными эффектами. В конце концов, их этому учили на заре его карьеры, и кое-что он еще помнил…

И вот — выезд.

Лев уже руководил не арьергардом, а авангардом, что сделало его фактически старшим обер-офицером после командира эскадрона. Петров высоко оценил его поведение в том бою, а потому поставил командовать на самый ответственный участок.

Погода стояла «дивная».

Все плавилось.

А по спине и ногам то и дело стекали ручейки пота.

Несмотря на это, выдвинувшись метров на сто вперед перед основной колонной, гордо ехала передовая застава, представляющая главные силы Толстого. Люди специально старались выглядеть как можно более горделиво и пафосно, следуя просьбе графа. Пыжась просто. И вводя в заблуждения наблюдателей. Еще дальше на аналогичном удалении располагался передовой дозор из трех всадников.

Все ехали словно на параде.

Но у каждого оружие было заряжено и глаза, как Лев и учил, осторожно шарили по округе, высматривая потенциальные опасности. Сообщая о них не словами, а жестами. Чтобы не кричать.

Сам же граф поглядывал в зрительную трубу, просматривая наиболее проблемные участки. Очень не хватало биноклей. Желательно с рисками дальномера, но при отсутствии гербовой, приходилось обходиться наждачкой…

— Как у нас обстановка? — нагнав Толстого, поинтересовался ротмистр[2].

— Нас ведут. Как минимум две группы. Вон там и там.

— Не вижу. Впрочем, неважно. Давно?

— Мне кажется, что от самого укрепления. Но заметил не сразу. Где-то через полчаса после выхода. Поначалу они не двигались.

— Думаешь, засада?

— Думаю, что в прошлый раз все было не случайно. Кто знал маршрут?

— Да мы перед выходом жребий тянули, по какой дороге и куда идти!

— Кто? — с нажимом повторил свой вопрос Лев.

— Все ротмистры и штаб-офицеры.

— А писари и прочие?

— Ну и они. Кроме офицеров в помещении было еще человек пять.

— И голубь полетел.

— Что, простите?

— Я в этот раз приказал всем своим внимательно за небом следить. Через несколько минут после того, как вы вышли от полковника, над укреплением видели голубя. Может быть, это и совпадение, но… я в это не верю.

Ротмистр нахмурился.