— Эти мексиканцы… — медленно произнес император. — Они готовы платить нашим войскам жалование и взять на себя снабжение их провиантом и лошадьми на время войны?
— В письме их президента это отдельно описано. Им до самой острой крайности нужны опытные, хорошо обученные солдаты, и они готовы их содержать самым лучшим образом. Может, и врут. Я сейчас консультируюсь. Быть может, нам стоит оставить содержание за собой, а с них стрясти какую-нибудь концессию или большую партию нужного нам товара. Да так, чтобы перекрыть наши затраты. Все — и по сухопутной кампании, и по морской.
Николай Павлович покосился на Чернышова и вопросительно выгнул бровь.
— Государь, да хоть завтра. У нас в ходе реформы по сокращению армии едва удалось сто тысяч человек отправить в резерв. Так что можем выделить и полк, и два, и десять.
— Только возить их туда-сюда… — покачал головой граф Орлов.
— А зачем туда-сюда? — поинтересовался Александр Николаевич. — Туда отвезли. А после войны пожаловали увольнение в резерв с жалованием земли в Калифорнии. Сразу хорошие наделы. И разом земля та окажется нашей. Два-три полка — всяко больше, чем там всего людей белых живет.
— А жен им где брать? — нахмурился военный министр.
— Добавим это в договор с Мексикой. — ответил цесаревич. — Пускай нашим солдатам и унтерам, что выживут после войны, предоставят девиц в жены. А с обер-офицерами мы что-нибудь решим. Да хоть на местных благородных поженятся. Там, как мне передали на словах, встречаются довольно миловидные и даже красивые особы.
— Михаил Петрович, что мы сможем перебросить в Мексику? — спросил император. — Если за раз. Второй конвой нам могут и не пропустить просто так.
— Без лошадей?
— Разумеется. Их перевозить так далеко — сущее безумие.
— Смотря, как поведет флот США. Сейчас он слаб. Один отличный линейный корабль и четыре сильно слабее. Еще фрегатов хороших два-три десятка. Ну и иные легкие силы. Боевого опыта нет ни у кого. Они только контрабандистов гоняли последние лет двадцать-тридцать. Однако ничего гарантировать я не могу.
— Сколько мы можем за один раз перебросить туда войск? — с некоторым нажимом повторил вопрос Николай Павлович.
— Линейный корабль «Россия» или там «Император Петр I» если заполнить людьми артиллерийские палубы, сделав их непригодными к бою, скорее всего, шесть-семь сотен человек вместят.
— А если сохранять способность к бою?
— От пятидесяти до ста.
— Хорошо… — произнес император кивнув. — Михаил Петрович, подготовьте мне список кораблей, готовых выступить с Балтики с началом навигации, а также возможный десант, который они смогут увезти с собой.
— Слушаюсь.
— И еще подумайте, что делать с нашей эскадрой у берегов Мексики.
— На все это мне потребуется время. Месяц, может быть, больше.
— У нас есть это время. А вы, Александр Иванович, составьте список полков, батальонов и батарей, способных до навигации явиться в один из наших балтийских портов.
— Из числа тех, которые мы запланировали к увольнению в запас?
— Именно так. И надо подумать над вооружением их ударно-капсюльным оружием. Уж изыщите.
— Папа, — подал голос Александр Николаевич. — Я предлагаю нашим солдатам выдать пулелейки для новых расширительных пуль Толстого-Остроградского. Это сильно сгладит недостаток у нас нарезного оружия. Тем более что они все равно не являются ни для кого секретом. Смысла скрывать их более нет.
— Александр Иванович? — спросил император.
— Сделаем. У нас на складах уже пара тысяч их заготовлено.
— Кстати, а что Толстой?
— Федор Иванович отлично держится! — бодро рапортовал сын. — У него в Сан-Франциско уже отряд в сотню бойцов из лояльных испанцев и еще такой же из индейцев собрался. Наш корвет до него добрался, передав порох, свинец, пулелейки и оружие. Держится он надежно. В засаде поймал крупный американский отряд, крепко его поколотив. Начал добычу золота.
— Отрадно слышать, — кивнул Николай Павлович, — но я не удивлен. Федор Иванович в своей родной стихии, что рыба в пруду. Но я имел в виду его молодую смену — Льва Николаевича.
— А ничего с ним не происходит. — пожал плечами цесаревич. — Поселился в доходном доме у Синего моста. Много гуляет. Да и все вроде.
— Как все?
— Светские приемы не посещает, бродит по всяким лавкам и мастерским, все коллекции, которые можно с диковинками и всяким интересным посетил. Просто бездельничает. Он словно сломался после награждения.
— Отнюдь, нет. — встрял Леонтий Васильевич. — Я установил постоянное наблюдение за Львом Николаевичем. Он не сломался, он готовится, Николай Павлович.