Часть 3
Глава 5
1847, март, 25. Казань
— Ну вы, блин, даете! — только выдавил из себя граф, крутя головой.
Уезжая в начале прошлого года, он видел только приготовления к стройке. Губернатор продолжал пытаться найти денег и тянул с массовым строительством, из-за чего большинство погорельцев покамест жили в землянках.
Сейчас же…
Лев Николаевич не мог охватить весь город, однако, по ходу его движения от паромной переправы к своему особняку многое поменялось. Преобразилось. Построилось.
Еще тогда, в 1842 году, сразу после пожара граф предлагал застраивать город типовыми кирпичными домами. Но император под это денег не выделил, дав сильно меньше, чем надо. Однако ни граф, ни губернатор не унывали и продолжали работать. Сам Лев с инициативной группой оттачивал проект дома и обновленный план города, Сергей Павлович же искал инвесторов, потихоньку накручивая хвосты производителям строительных материалов. Выделив им прямые инвестиции на модернизацию предприятий из тех денег, которые дал император. В конце 1845 года усилилось его сотрудничество с архиепископом. Впрочем, подробностей Толстой не знал, так как не интересовался…
Теперь же…
От причала, на который приходил паром[1], уходила улица. В свое время сгоревшая. А теперь возродившаяся. Стоит такая нарядная — красуется двумя рядами домов по обе стороны от дорожного полотна из трамбованной щебенки. С канавами и полосой под посадку деревьев, которые, впрочем, пока еще сюда не поместили. Да и сами дома выглядели не до конца завершенными. Крыши да стены с окнами, причем кирпичные массивы их кладки оказались еще и окрашены в довольно яркие цвета. И так, чтобы дома в одном цвете ближе, чем через три не чередовались.
Так, любуясь, и доехал Лев до дома.
А там его уже встречали.
Дядя вышел на крыльцо. Вон — аж сияет. И мундир по случаю надел.
— Ну, здравствуйте, герой! — радостно произнес он, шагая навстречу.
— Да ну, — отмахнулся Лев, спрыгивая с коня, — какой я герой?
— Герой-герой! Если бы Сергей Павлович узнал хотя бы вчера о вашем приезде — обязательно встречу с музыкой устроил.
— Зачем⁈
— Вы даже не представляете, какие тут про вас слухи ходят! Словно не племянника отпускал на войну, а какого-то Илью Муромца с печи согнал. И предводителя горцев пленил, и английскому послу морду набил…
— Ну так уж и набил?
— Кстати, говорят, что наместник на Кавказе особым письмом просил вас более туда не возвращать. Обиделся он на ваше самоуправство.
— На обиженных воду возят. — фыркнул Лев.
— Зря вы так. Он человек хороший…
— Дядюшка, при оказии, напишите ему, что я иначе поступить не мог. И что до Астрахани нас люди Шамиля гнали, а потом появились мутные люди и мы, опасаясь его освобождения, были вынуждены самым скорым темпом направиться в столицу. Просто для того, чтобы англичане не украли или обесценили эту победу.
— Даже так? — удивился бывший гусар.
— Мы стремились опередить депеши и не дать этому проказнику — послу Великобритании — ничего пакостного предпринять. Так и напишите. А вместе с тем и мои искренние извинения. Если он так обиделся, то я ему пошлю своего Георгия, отказавшись от него.
— Не порите горячку! Вы хотите плюнуть в лицо всем кавалерам ордена?
— Извините…
— Мда… Ну и заварили вы кашу! — хохотнул дядя, став, впрочем, совершенно серьезным. — Впрочем, сейчас не об этом. Поспешим к губернатору. Доложиться. Иначе врагом станете. Подарки, надеюсь, ему купить ума хватило?
— А то, как же!
— Берите их и поехали.
— А как же тетушка, братья и сестрица?
— Тетушка ваша с самого утра визит наносит своей подруге, далече отсюда. И едва в ближайшие пару часов явится. Николай третий день на заводе селитряном. Авария там. Говорят, двух человек убило. Лобачевского привлек и других — исправляют. Сергей — у Кристиана Шарпса, там какие-то проблемы. Дмитрий так и вообще с вашим отъездом поселился в Казанском университете — все опыты с плесенью своей ставит.
— А Мария?
— С тетушкой. Девица на выданье. Мы сейчас ей партию поинтереснее подбираем, вот ее людям и показываем. Так что, поедемте скорее. Время ценно как никогда. А то Сергей Павлович, не ровен час, сам приедет…