— Есть, сэр. — козырнул офицер и вышел…
А дальше все как в тумане.
Русские присылали парламентеров, но он велел прогнать их.
Еда же быстро заканчивалась. Ее припасы так толком и не восстановили после мартовской осады. И генерал с ужасом, близким к отчаянию, смотрел на свои перспективы.
Взятых на кораблях пленников русские сдали местным партизанам. Страшная судьба. Роберт был наслышан о том, что мексиканцы, не состоящие в регулярной армии, вытворяли с захваченными противниками. Смерть. Это была безусловная смерть. Но какая! Врагу не пожелаешь.
Знал об этом не только он. Поэтому гарнизон Веракруса пришел в совершенное уныние. А вот жители — напротив, с того момента нет-нет, да и поглядывали удивительно кровожадно. Самому же Роберту Паттерсону невольно в голову лезли всякие жуткие вещи, которые в этих краях когда-то творили ацтеки. Он поглядывал на этих «набожных католиков» и представлял их себе разрисованными, не находя каких-то значимых отличий с видимыми им гравюрами. А заняв этот пост, он успел познакомиться с кое-какими старыми книгами…
Незаметно пробежало две недели с начала осады.
Мрачных.
Полных нарастающего отчаяния…
— Сэр, — с радостной улыбкой, забежал офицер. — Скотт идет! Генерал Скотт со своей дивизией!
— Наконец-то! — воскликнул генерал и поспешил на самый подходящую для наблюдения позицию. Рассчитывая на то, что опытная и закаленная в боях дивизия Уинфилда Скотта сбросит в море этих ненавистных русских.
Наконец, добрые двадцать минут спустя генерал Паттерсон сумел забраться на подходящую колокольню. И, отдышавшись, прильнул к подзорной трубе, пытаясь разглядеть происходящие события.
Очень вовремя.
Генерал Скотт как раз завершил накапливание с построением и повел своих людей в атаку. Максимально скорую, рассчитывая на то, чтобы застать врасплох русских. Те блокировали город, но не имели достаточного количества войск для полноценной осады. Поэтому обнесли город небольшим земляным валом со рвом, этаким палисадом, держа основные свои силы в кулаке — в главном лагере у моря.
Вот туда Скотт и собирался ударить, пользуясь тем обстоятельством, что при его появлении никто не поднял шума. А палисад же был достаточно высок, чтобы не приметить с земли подходящие силы.
Паттерсону же с колокольни было видно — в лагере активное движение. Да и разъезды русских, которых всегда хватало, куда-то делись. То есть, они отошли загодя… возможно, даже заранее, еще до появления американских солдат. Видимо, заприметили вовремя…
Роберт то и дело переводил взгляд с лагеря русских на дивизию Скотта, которая огибала город вдоль этого палисада из вала со рвом.
Развернуто.
В боевом порядке.
И она явно не успевала… совсем…
Вон как выстроилась русская пехота. Хорошо. Красиво. Словно по линейке. Паттерсон такое видел только в училище, когда будущим офицерам давали строевую подготовку. А тут обычная, линейная пехота.
Еще минута.
И русские успели выкатить на подходящие огневые позиции свои орудия. Паттерсон опознал их как гаубицы… какие-то. А отряд их всадников удалился из лагеря, скрывшись за деревьями.
Всадников.
Да-да.
Местные помещики в знак признательности за разгром американской эскадры выдали им лошадей. И теперь несколько сотен кавалеристов противника ускакали куда-то. Совершенно очевидно не просто так. Самым очевидным для Роберта являлся обходной маневр для удара в тыл. Хотя численность отряда смущала — маловато…
Минута.
Пять.
И вот дивизия генерал-майора Скотта вышла из-за изгиба вала, представ перед полностью изготовившимися к бою русскими.
Некоторая заминка.
Уинфилд Скотт явно колебался, так как его ставка на внезапность провалилась. Он судил по американской или испанской армиям. С другими-то не знаком. Ни одна, ни другая бы просто не успела изготовиться к бою так быстро. А тут… Он бы по-другому поступил, если бы знал, что они такие быстрые. Та же «летучая артиллерия», то есть, конная, у него имелась под рукой. И он бы попробовал повторить свой успех при Пало-Альто и Серро-Гордо. Но сейчас явно ничего не получалось. Он слишком спешил, мысля упредить развертывание противника…
И словно ставя точку в его сомнениях, ударили эти русские гаубицы, то есть «единороги». Полупудовые. Всадив дальнюю картечь в изрядно «помявшиеся» из-за быстрого марша ряды американской пехоты. Благо, что дистанция выглядела подходящей.