Генерал-майор Салас не стал спешить.
Кивнул, но внимательно прочел все.
Закончил.
Достал платок.
Промокнул лоб.
— Это, — протянул ему Муравьев следующий пакет, — показания Роберта Паттерсона. Здесь он указывает, когда, кого и к кому послал с каким посланием.
— Каким еще посланием⁈ — крикнул Санта-Анна, выдержка которого явно уплывала. — Что там⁈
— Доказательство вашей измены! — громогласно объявил Николай Николаевич.
— ЧТО⁈
— Это письмо от президента США Полка к коменданту Веракрус. Он требует вернуть к городу дивизию Скотта, чтобы противостоять русским войскам. А также послать гонцов к некоему Санта-Анна, и потребовать того сидеть тихо. Напомнив ему, что его вообще освободили и позволили вернуться в Мексику, чтобы он взял власть и помог США скорее заключить мир в наиболее выгодных для нее условиях.
Муравьев произнес это на французском.
Но переводчик, что его сопровождал, прежде чем Санта-Анна успел отреагировать, перевел эту реплику на испанский, громогласно ее объявив на всю округу.
Тишина.
Николай Николаевич открыто и смело взглянул в лицо президенту.
Тот несколько секунд поколебался.
Испуганно как-то огляделся, встречая лишь непонимание, разочарование и презрение на лицах людей. А местами даже ненависть стала проступать.
Вся эта история с высадкой американского десанта у Веракруса с самого начала выглядела мутной и странной. Ее по кабакам много обсуждали. Пассивность и нерешительность, с которыми Санта-Анна боролся, вызывали массу раздражения. Хотя и не направленную непосредственно на президента, так как тот охотно и умело переводил стрелки на третьих лиц, обвиняя их во всех смертных греха.
Раз за разом.
С той самой высадки Скотта. Ведь все шло как-то непонятно и подозрительно. Словно сами небеса помогали американцам, если только не измена где-то наверху, из-за которой успех янки претворялся в жизнь сообща обеими сторонами.
А тут такое обвинение!
И от кого⁈
От генерала, который разбил превосходящие силы американцев и уже освободил многие мексиканские земли…
Несколько секунд спустя, нарушая эту тишину, Хосе Мариано Салас, положил свою руку на эфес сабли и, заявил президенту:
— Сдайте оружие. Вы арестованы.
Санта-Анна же, пользуясь моментом, выхватил пистолет у стоящего рядом с ним сторонника и выстрелил в русского генерала. Громыхнуло. А он, пользуясь этим неожиданным его поведением, попытался бежать. Но… не смог.
Подножка бывшего сподвижника.
И вот он уже распластался на земле, изрядно приложившись лицом о камни брусчатки.
— Однако, — хладнокровно произнес Муравьев, стряхивая с плеча остатки пыжа. Президент промахнулся. На нервах задрал пистолет слишком высоко и несколько в сторону. Из-за чего пуля ушла мимо, да и газы пороховые ударили не сильно. Дистанция спасла. Так — чуть-чуть загваздали и обожгли.
Оглушило.
В ушах звенело. Да и перед глазами все поплыло. Видимо, сильно газами ударило. Может, даже слегка контузило.
А вокруг закипала толпа.
Знатно.
Сильно.
Словно кипящая вода в котелке.
Никто, даже близкие к нему люди, не вступились за бывшего уже президента. Слишком страшным оказалось обвинение… слишком показательным его поведение. Иных доказательств и не требовалось.
Людей очень сильно злило и пугало то, что войска американцев практически достигли Мехико. Равно как и то, что в кампании 1846 года Мексика не только потерпела поражение, но и практически лишилась своей армии. Как? Почему? Им требовалось максимально простое и понятное объяснение этой катастрофы. И желательно никак не связанное с ними лично. А тут такой подарок…
Утра для Санта-Анны так и не наступило.
Его даже допрашивать не стали.
Просто под улюлюканье толпы притащили на эшафот, посадили на гарроту[2] и задушили, как обычного преступника. А потом долго таскали по городу за ноги осликом, пока покойного совершенно камнями не разодрало.
Президентом же вновь стал Хосе Мариано Салас.
Там же. Прямо на площади.
И он, после казни Санта-Анны и сдачи его тела ревущей толпе, занялся важным и нужным делом — конфискациями. Ведь если бывший президент был агентом США, то и его подельники.
А, значит, что? Правильно. Их можно грабить.
И не просто можно, а нужно!
Поэтому отряды Саласа при активной поддержке толпы занялись маленьким террором и экспроприацией. Что закончилось не только еще несколькими сотнями смертей, но и обретением для остро страдающей казны более чем пяти миллионов реалов. Что автоматически закрыло вопрос по выплате жалования экспедиционному корпусу. А уж когда узнали, что после кампании русские солдаты хотели бы взять мексиканок в жены, чтобы поселиться с ними в Калифорнии. О-о-о! Вообще, началось диво дивное. Обычно-то их европейцы местных дам только как шлюх воспринимали…