— Как же, героическая была личность, — неохотно подтвердил гость. — Гроза местных националистов. Про него даже легенды рассказывали… Но я его почти не знал. Так, несколько раз сталкивались. Я же там прослужил меньше полугода…
— Постой, постой, а разве ты не у него подцепил эту свою знаменитую поговорку? Помнишь, когда ты собирался кого-нибудь прижать, то говорил… Как же это? Вот склероз проклятый! — И Арсений Эдуардович раздосадованно хлопнул себя по лбу. — Ну, что-то про железную симфонию!
— Не симфонию, а «железный марш», — усмехнулся гость. — Но это дело прошлое…
Виталька и Ника одновременно вздрогнули и переглянулись.
— Верно, — кивнул старый генерал. И, пристально взглянув в глаза собеседнику, холодно добавил: — Так до сих пор и играешь. Не правда ли… Седой?
В упавшей на миг тишине внезапно раздался хруст изящной фарфоровой чашечки, которую гость судорожно раздавил побелевшими пальцами. Лицо его неузнаваемо изменилось. В глазах вспыхнул зловещий темный огонь.
— Ах ты старый мошенник, — прошипел он, с ненавистью глядя на бывшего сослуживца. — Все-таки расколол. Расколол, как мальчишку…
— Что? — изумленно вырвалось у Ники. — Дядя Тема? Так это были вы?!
Вместо ответа разоблаченный «император» неожиданно вскочил из-за стола и, перехватив девушке горло, приставил к ее виску пистолет — трофейный немецкий вальтер.
— Не двигаться! — приказал он. — Или я ей мозги вышибу!
Виталька судорожно рванулся с места. Но Арсений Эдуардович хладнокровным жестом остановил его:
— Не суетитесь, молодой человек… Бежать ему все равно некуда. А выстрелить он не сумеет. Потому что всегда больше смерти боялся крови. Она и сейчас у него на руках…
Резко отшвырнув девушку, Седой поочередно взглянул на свои ладони. Потом снова наставил на всю компанию пистолет и злобно выкрикнул:
— Врешь, сволочь, врешь!
Виталька, подхватив Нику, обнял ее и прикрыл собой. Старый генерал продолжал невозмутимо смотреть в глаза бывшему сослуживцу.
— Брось, Темушка, — вздохнул он. — На этот раз ты проиграл. Как говорится, финита ля комедия…
— Проиграл?! Нет… Это вы проиграли. Все! — презрительно усмехнулся Седой. — Думаете, вы еще живы? А вы — мертвецы! Мертвецы от рождения! Слышите? Все мертвецы!!! И весь этот мир просто огромная смердящая могила! Человека больше нет. Человек умер! А вместе с ним умер и Бог! Смерть! Смерть правит этим миром… — Лицо его сделалось просто страшным. Глаза сверкали безумным огнем. — Жизни нет… Есть только ветер! Слышите? Как он воет во тьме за окнами? Ледяной ветер смерти! Как рвутся снаряды? Свистят бомбы? И всюду мертвецы, мертвецы, мертвецы. В промерзших квартирах. В снегу на Невском. В очереди перед хлебной лавкой… Они боялись смерти. А я не боюсь. Я уже заглянул в глаза вечности. И познал тайну. Вечную тайну небытия. Silentium…
Дрожащей рукой он развернул к себе пистолет. Заглянул изумленно в его зияющее черное дуло. Усмехнулся. И, прежде чем его успели остановить, решительно нажал на курок. Вместе с грохотом выстрела брызнули на стекло веранды кровавые лохмотья вышибленного мозга…
Стараясь не смотреть на распростертое на полу тело, Ника жалобно хныкала у Витальки на груди. Она вдруг почувствовала себя такой маленькой и слабой, что ей непосильно захотелось сжаться в комочек и прильнуть к кому-нибудь большому и сильному, кто сумел бы защитить ее от всего этого страшного и безумного мира. Защитить хоть на время. И какое счастье, что такой человек у нее был! Единственный и самый любимый.
Обнимая Нику, Виталька здоровой рукой нежно гладил ее душистые волосы и тихо приговаривал:
— Ну вот все и кончилось. Все хорошо. Все будет хорошо… Завтра снова взойдет солнце…
Потрясенный и бледный, на рассохшихся ступеньках крыльца сидел Арсений Эдуардович и, закрыв глаза, отрешенно слушал, как сквозь толщу небытия капля за каплей мирно льются тихие вечерние звоны расположенной неподалеку старинной переделкинской церкви. Год за годом. Столетие за столетием. Прямо в вечность…
30 июня
Завидово
В предрассветных сумерках у костра мирно коротали время два человека. Знойное дыхание раскаленных углей тускло освещало их задумчивые пожилые лица, отражалось в глазах мерцающими кровавыми сполохами. Рядом на траве была расстелена скатерть с остатками немудреной лесной трапезы и недопитой бутылкой водки. Чуть в стороне чутко дремали собаки — две русских борзых с длинными лисьими мордами. Тут же лежали два прекрасных охотничьих ружья и сумки со снаряжением.