С железным скрежетом конструкт повернул голову, смерил двоих людей взглядом меланхоличных, молочно-белых глаз. И хотя нелепо было даже предполагать, что шестеренками внутри головы движет какой-то самостоятельный разум, Каттеру вдруг показалось, будто после падения Коллектива город стал таким мрачным, что из него бегут даже машины. Конструкт продолжил свой путь, Каттер повел Иуду дальше.
Оставалось пройти еще несколько миль. Внезапно раздался шум. Каттер подумал, что милиция, должно быть, провела у замершего Железного Совета не один час. Шум приближался. Каттер зажмурил глаза и съежился. Время истекало, как он и предвидел.
На небольшой, заваленной камнями прогалине дорогу им преградил Рахул, на звериной спине которого сидела Анн-Гари. Она скалилась, держа в руке многозарядный пистолет.
— Иуда, — сказала она и спешилась. — Иуда.
Каттер хлопал себя по карманам, пока не нашел пистолет, потом стал целиться трясущимися руками. Молниеносным ящеричьим прыжком Рахул пересек поляну, сжал Каттера звериными лапами, а затем, перегнувшись в талии, отнял пистолет и с грубоватым добродушием похлопал его по щеке. А потом пошел, волоча Каттера за собой, точно родитель малого ребенка. Тот воспротивился, но несмело, почти беззвучно. Он был почти уверен, что пистолет все равно не выстрелил бы: дал бы осечку или оказался незаряженным.
Шатаясь, как пьяный, Иуда смотрел на Анн-Гари со спокойной улыбкой пророка на лице. Та вся дрожала. Каттер пытался заговорить, прервать эту сцену, но никто не обратил на него внимания.
— Зачем? — спросила Анн-Гари и сделала шаг вперед, остановившись рядом с Иудой. Слезы текли по ее щекам.
— Они погибли бы, — сказал Иуда.
— Откуда ты знаешь? Откуда?
— Знаю. Ты же видела. Видела. Ты знаешь, что их ждало.
— Откуда ты знаешь, Иуда, да проклянут тебя боги…
Каттер никогда прежде не видел, чтобы Анн-Гари от злости выходила из себя. Ему хотелось заговорить, но он не мог, это был не его момент.
Иуда смотрел на Анн-Гари без малейшего страха, смотрел с таким безраздельным вниманием, что у Каттера, глядевшего на них, свело внутренности. «Только пусть не сейчас все кончится, только не так». Рахул придерживал его, точно защищая своими руками.
— Анн-Гари, — сказал Иуда нежно, хотя наверняка обо всем знал. — Неужели ты хочешь, чтобы они погибли? Неужели ты сама хотела погибнуть? Я пытался заставить вас повернуть, мы пытались… — («Ты знал, что они не свернут», — подумал Каттер.) — Теперь они в безопасности. В безопасности. Железный Совет будет жить вечно.
— Ты замариновал нас, ты, ублюдок…
— Вы все погибли бы…
— Верни все назад.
— Я не знаю как. Да и знал бы, не вернул, сама понимаешь.
— Верни.
— Нет. Вы погибли бы.
— Черт подери, Иуда, какое ты имеешь право…
— Вы погибли бы.
— Ну и пусть. — Анн-Гари выплюнула в него эту фразу. Настала долгая пауза. — Пусть погибли бы. Но ты не знаешь. Ты не знаешь, может, коллективисты и впрямь стояли позади милиционеров, готовые перебить их, как только мы прибудем, а теперь разбежались кто куда из-за того, что ты сделал. Ты же не знаешь наверняка, что их там не было? И ты не знаешь, кого еще наш приход воодушевил бы на борьбу, неважно, рано или поздно. Понимаешь? Рано или поздно они бы поднялись. Понимаешь, Иуда? Ты понимаешь? И не важно, погибли бы мы или нет.
— Я должен был… это же Совет. Я должен был позаботиться о вашей, о твоей безопасности.
— Он не твой, и у тебя нет права решать. Нет.
Иуда слегка согнул руки в локтях, расправил плечи и посмотрел на женщину сверху вниз. Связь между ними сохранялась, превратившись в силовую линию. Казалось, оба они высасывают энергию из атмосферы. В устремленном на Анн-Гари взгляде Иуды читались терпение и готовность.
— Он никогда не был твоим, Иуда Лёв. А ты так этого и не понял. Так и не понял. — Она подняла пистолет, и Каттер, вскрикнув, забился в объятиях Рахула. Ствол пистолета уткнулся Иуде в грудь, но тот даже не моргнул. — Эта штука внутри тебя… Это не ты создал Железный Совет, Иуда Лёв. Он никогда не был твоим. — Она сделала шаг назад и поднимала пистолет до тех пор, пока дуло не оказалось направленным в рот Иуде. — И может статься, ты умрешь, так ничего и не поняв, Иуда. Иуда Лёв. Железный Совет никогда не принадлежал тебе. И не тебе решать за него. Не тебе решать, когда наступит его время, когда он войдет в придуманную тобой историю. Мы пришли, когда пришла пора. Мы знали это. Мы так решили. А ты не знаешь, и мы теперь тоже не знаем, и никто никогда не узнает, что могло бы случиться. Ты украл этих людей у самих себя.
— Я сделал это. — Иуда перешел на шепот, — ради тебя, ради Железного Совета. Ради его спасения.
— Это я знаю. — Анн-Гари говорила спокойно, но голос ее по-прежнему дрожал. — Но мы не принадлежали тебе, Иуда. Мы были настоящими, пришли в свое время и приняли свое решение, а ты тут ни при чем. Неважно, ошибались мы или нет, это была наша история. Мы не выбирали тебя своим пророком, Иуда. И своим спасителем тоже. Но ты меня не слышишь, не можешь услышать. И то, что будет теперь, это не потому, что ты какая-нибудь там жертва. Не надо нам никаких жертв. Но ты просто не имел права.
По голосу Анн-Гари Каттер понял, что наступил конец, и увидел, как задвигалась ее рука. «Ну же, — подумал он — Ну же, останови ее, Иуда».
В крохотный осколок мгновения, когда она уже готовилась нажать на курок, Каттер подумал: «Ну же».
«Вызови земляного голема». Сосредоточившись, Иуда мог бы вызвать из неласковой земли серого голема, и тот поднялся бы перед ним, вылепился бы сам из составляющей его материи и встал как есть, с корешками и обрывками травы; весь склон пришел бы в движение и вмешался. Голем заслонил бы Иуду от Анн-Гари, пуля застряла бы в его вязком теле, а потом земляное существо выхватило бы у нее пистолет, забросило куда подальше, обхватило Анн-Гари своими ручищами так, чтобы она не могла повредить Иуде, а тот приказал бы голему унести ее прочь или обездвижить, пока они с Каттером, огибая воронки от вырванных с корнем деревьев и минуя выкрошенные скалы, не дойдут до Нью-Кробюзона.
«Воздушного голема». Пусть яростный порыв неживого ветра хлестнет Анн-Гари по глазам и заставит ее промахнуться. Пусть покорное воздушное создание встанет перед мстительницей за Железный Совет и швырнет ей в лицо ее собственное платье, могучим дыханием моментально заткнет ствол ее пистолета, преградив дорогу пуле. И пока ветер, поднятый новой сущностью, будет закручивать столбики пыли и сдувать с кустов последние сухие листья, Иуда с Каттером убегут.
«Преврати пистолет в голема». Пусть сам ее пистолет станет маленьким юрким големом, плотно закроет рот и проглотит пулю вместо того, чтобы выплюнуть ее, а потом Иуда заставит его, насколько возможно, извернуться в руке Анн-Гари и направиться ей в лицо, и, пока она, онемев от неожиданной угрозы, будет стоять с открытым ртом, Иуда и Каттер скроются за перевалом и пойдут по тропе дальше.
«Преврати пулю в голема». Пусть она упадет. «Преврати в голема ее одежду». Пусть она упадет. «Преврати в голема те чахлые засохшие деревца. Преврати в голема облака. Тени, ее тень. Сделай еще одного звукового голема. Сделай нового голема из времени и звука, пусть тот парализует ее». Было очень холодно. «Спой быстрее свою ритмичную песнь, сделай голема из застывшего времени, пусть он держит ее, а мы пойдем».
Но Иуда не стал ничего делать, и Анн-Гари спустила курок.
ГЛАВА 35
Река Вар снова внесла Каттера в город. Это случилось ночью. Не спеша, согласно новым законам, власти Нью-Кробюзона вновь открывали торговлю по реке. Обитатели барж ждали установления новых маршрутов. Каттер въехал в Нью-Кробюзон в перепачканном углем комбинезоне, правя широкой, низко сидящей посудиной.