Расставаясь после выходных, Марк мрачнел, чуть не плакал, вставал рано, а она поднималась в пять утра, пекла его любимые оладушки. Он долгим поцелуем прилипал к ней перед выходом, не мог оторваться, всегда, как в последний раз, как будто хотел выпить всю ее до донышка. А через несколько дней неожиданно возникал на ее пороге:
– Давай поженимся, я переведусь в область, будем жить вместе.
– А ты у мамы разрешения спросил?
– Мама уже не против, – вполне серьезно ответил Марк.
– А была против?
– Ну да.
– А куда денем разницу в возрасте?
– Посмотри в зеркало, ты же девочка, фигура, лицо, тебе двадцатилетние завидуют!
– Знаешь, я так часто в свой паспорт смотрю…
Проходила зима, страстная и нежная. Он приезжал к ней и, войдя в квартиру, сразу заныривал в ванну отогреваться, отмываться. Выходил, закутавшись в ее длинный махровый халат, и млел от обыденных вещей – комфортной уютной квартиры, горячей воды, вкусного ужина. И как-то привычно начинал жаловаться на несправедливое отношение окружающих, на придирки начальства, на маму, которая то неистово ласкает и зацеловывает, как малыша, то злится и орет. На бывшую жену, которая не дает видеться с дочерью. А он так тоскует по ней и поэтому нестерпимо хочется выпить. Но он молодец и держится.
Марина его жалела, кормила, согревала, лечила. А он звонил маме и в подробностях докладывал, где находится и как ему хорошо. Однажды случайно услышала концовку их разговора Марк описывал ужин в деталях, потом произнес: «Мама, не волнуйся, меня любят!» Но шокировало Марину даже не то, что он говорил маме, а то, что мама с тревогой спросила: «А меня ты любишь?»
Пришла весна. Марк все чаще повторял, что не дождется дня, когда она приедет к нему и к морю на лето. И он познакомит ее с семьей.
Мама явно готовилась к встрече. Нарядилась, как невеста. Белый сарафан в пенных кружевах, глубокое декольте, смуглая умащенная кремами кожа сияла. Слегка раскосые разные глаза – один карий другой зеленый, – «ошибка природы», и неумолкаемый стрекот, щебетание, удивительная речь без пауз. Из всех человеческих мышц, как известно, самая натренированная – язык. У мамы этот орган был суперчемпион. Ее невозможно было прервать и некуда вставить слово.
«Ну и хорошо, меньше вопросов», – ошиблась Марина. А мама успевала рассказывать одновременно сразу обо всем – как родила Маркушу, как ей было тяжело, как он рос, учился, как она всю жизнь посвятила ему. Как работала на всесоюзной стройке БАМ, какие котлеты она сегодня пожарила, кто приходил, только что звонил и о чем говорил. О том, что необходим в квартире ремонт, и ах, как ей неловко принимать гостей в таком убожестве! Она видит все вот так и вот так, а как вы думаете? Вам нравится, как она видит? При этом мама успевала задать кучу не связанных логически вопросов, не предоставляя пауз для ответов. Может, и не нуждаясь в них, просто естественно жила в привычном ритме речи. Мама прекрасно выглядела и легко могла сойти за старшую сестру своего Маркуши.
Бабушка. Вот кто реально вырастил мальчика, пока мама бесконечно устраивала свою личную жизнь. Властная, привыкшая командовать своим семейством, похоронив мужа и убедившись в наличие Альцгеймера, перебралась жить к дочери и зятю.
Зять, четвертый муж мамы – уважаемый в городке потомственный доктор – обладал характером, как и положено настоящему врачу, уравновешенным и благородным, отсюда получил от приемного сына кличку Терпила. Отчим дал Марку свою фамилию, когда тот заканчивал школу. Семья решила, что милиционер с родной фамилией Бесштанько станет объектом для насмешек в училище, а приступив к службе, будет и вовсе недоразумением. Так что фамилию парню изменили, но она, цепко сидящая в генах, проросла в характер и его сущность. Паспорт можно поменять, но гены щеткой не стереть.
Это был второй брак доктора. Первый внезапно закончился, когда жена, работая рядом с мужем медсестрой, умудрилась отчаянно загулять со знойным кавказским джигитом.
«Отджигитовав» курортный сезон и оставив даму беременной, герой-любовник отбыл на родину. А женщина родила общему с доктором сыну Славе братика, такого же смуглого и темноволосого, как и его отец – южный мачо.