Она зажмурилась, ладони переместились с живота на грудь Егора, стиснули её так, что парень кашлянул и дёрнулся, как будто собираясь убежать. Сдаваться и опускать руки – не выход. Тем более, когда от тебя зависит ещё чья-то жизнь.
– Тащи, – сказала она ему на ухо. – Не убей хотя бы его. Ты мне нравишься, Егорка… очень нравишься, но иногда ты делаешь плохие вещи. Это меня очень пугает. Но что сделано, то сделано, и нам нужно решить, как с этим жить дальше. Как не допустить, чтобы не произошло что-то ещё более ужасное.
Даша не знала, зачем всё это говорит, но это сработало. Плечи Егора поднялись и опустились, он откинулся назад, так сильно, как будто участвовал в конкурсе на перетягивание каната, из горла вырвался хриплый крик. Данила выскользнул из своего сапога, словно апельсиновая косточка из смоченных слюной пальцев. Все трое повалились, и Дашка охнула, когда тонкие, кое-где, кажется, почти куриные косточки затрещали под совокупным весом двух мальчишек. Снова кто-то засмеялся, на этот раз совсем рядом.
– Глоточек воздуха, да? – спросил голос, и Даша так и не поняла до конца, где он звучал: в её сознании или снаружи. Потом с нотками беспокойства голос произнёс: – Жёлтая коробочка. Ты всё ещё помнишь?
Тяжесть исчезла. Егор вскочил и рванулся прочь, в противоположную от движущейся тёмной громады сторону, светя себе под ноги фонарём.
– Ты хотел меня бросить, – обиженно крикнул ему вслед Данил.
Даша ожидала, что Егор повернётся и кинется на него с кулаками. Она подумала, что и Данил этого ожидал. Но они по-прежнему видели сгорбленную спину, удаляющуюся настолько быстро, насколько позволял ландшафт.
– Егор, мы должны вернуться! – крикнула вслед Даша. – Он от нас не отстанет. Ни сейчас, ни утром, ни когда-нибудь ещё.
Егор остановился, потом повернулся и смерил её долгим взглядом. Глаза его были похожи на глаза напуганного оленя.
– Что ты мне только что говорила? Когда мы спасали Данила, о чём была речь?
– Я не знаю, – растерялась Даша. Она действительно не помнила. Или помнила, но не понимала.
– И теперь ты хочешь просто пойти к этому монстру с пустыми руками, позволить ему вцепиться тебе в горло и выпить кровь?
Данил переводил глаза с одного на другого. Он встал, опираясь на палку, которую по-прежнему сжимал в руках.
– Нам нужно перестать убегать, – сказала Даша, в безотчётном жесте мольбы сложив на груди руки. – Пойдёмте прямо туда. Сделаем так, чтобы эта тварь вернула Таира.
Она выпрямилась, на лице была написана решимость, с которой вдоволь наплакавшийся ребёнок встаёт, чтобы зайти в кабинет стоматолога.
– Не слышала, что я сказал? – зашипел Егор, стиснув кулаки. Он светил фонарём прямо в лицо девочке. – Это чудовище, похититель детей. И то, что он восстал из мёртвых после того, как какой-то хороший человек с ним разобрался (на словах «хороший человек» Данила кивнул), говорит лишь о том, что нам нужно как можно скорее делать ноги.
– Я думаю, у нас есть шанс победить, – сказала Дашка, загораживаясь от света рукой. – Всем вместе. И потом, неужели ты хочешь оставить Таира там? Он же наш друг!
– Этот дуралей сам виноват, – буркнул Егор.
Дашка чуть не захлебнулась от злости.
– Бросаешь друзей? Прекрасно. Тогда я пойду одна. Одна, слышишь?
Она повернулась к Данилу, который, чертил что-то в грязи палкой, спросила:
– Или, может, ты хочешь присоединиться?
Он мотнул головой, так, что кепка «Ред Булл» сползла на бок, оголив макушку.
– Не хочется что-то, – сказал он. – Мы ведь поклялись никогда больше там не появляться. Никогда не говорить об этом. Если бы не блинский медведь…
Дашка не дослушала. Подхватив с земли рюкзак и вытащив из бокового кармана фонарик, она уже спешила обратно по тропинке, которую они протоптали.
– Никуда ты не пойдёшь, слышишь? – крикнул Егор, и прежде чем Даша успела хоть что-то предпринять, она почувствовала как горячая, мокрая от пота ладонь сжала её запястье. – Ты, наверное, хочешь всех нас угробить!
– Я сделаю то, что должна! – сказала Даша и вырвала руку. Она чувствовала, как залезла ногами в какие-то колючие кусты, но чтобы устранить это досадное неудобство и при этом не угодить в болото, требовалось оторвать взгляд от Егора… а терять его из вида ей ой как не хотелось. – У него в кармане жёлтая коробка. Туда мы не заглядывали… и ты можешь мне не верить, мне кажется, что там есть ответ на вопрос, кто он на самом деле и как его победить.
Девочка не знала, какое её слово или фраза спустила курок, но явственно услышала выстрел. Глаза Егора полыхнули огнём. Он выбросил вперёд правую руку, но Дашка оказалась быстрее. Она рванулась в сторону… и натолкнулась на Данила.
– По-моему, Егор не хочет, чтобы ты шла, – сказал он заботливо. Обнял её, как медведь. – Там опасно. Этот жуткий-жуткий ужас сожрёт тебя, как Таира.
Дашке показалось, что от него разит гнилым мясом. Она взвизгнула и присела, руки сомкнулись над ней с мокрым хлюпаньем.
– Погоди, красотка, – сказал тот же голос, что говорил ей про таблетки – только на этот раз он доносился из уст Егора, да и уста эти уже не принадлежали тринадцатилетнему мальчишке. Они были поедены червями, были пористыми, как губка, а влажные места покрылись белесой плесенью. – Неужели мы для тебя плохая компания?
Он был уже рядом, и Даша не стала терять времени. Она ударила его макушкой в подбородок, не отдавая себе отчёта, что бьёт приёмом, который видела по телеку в боевике со Сталлоне, и побежала по тропинке. Егор отшатнулся с возгласом боли. Никто не смел считать Дашку пай-девочкой, но всё-таки он не ожидал такого ответа. Егор снова был собой (а может, всегда был), смотрел ей вслед большими глазами. Дашка не оборачивалась. Ноги, затянутые в тёмно-зелёные слаксы, обутые в высокие сапоги с застёжками на голенях, так и мелькали. Волосы она на бегу завязала в узел, но лес, смыкавший колючие лапы иногда так плотно, что невозможно было понять, где кончается одна и начинается другая, не пытался её задержать. Напротив, он протолкнул её сквозь склизкий, исполосованный следами улиток, пищевод, прямиком к полянке, автомобиль на которой, конечно, не сдвигался с места уже долгие годы, если не десятилетия. Осветил ей дорогу болотными огнями и сопроводил уханьем совы.
Совершенно не запыхавшаяся, Даша затормозила так резко, что проехалась по мокрой траве и не упала только потому, что схватилась за открытую заднюю дверь. Огляделась. Медведя не было. Очнулся и ушёл?.. Почему-то девочке так не казалось. Он просто стал несущественным, настолько, что растворился в воздухе.
– Таир! – крикнула она. Голос, превратившись в мячик-эхо, вернулся чудовищно искажённым.
Таира не было. Только мертвец сидел всё в той же позе, в которой они когда-то (вчера это было? Неделю назад? Или вечность?) оставили его.
…Данила, как самый сильный, нёс, а Егор поддерживал голову. На руках его подсыхала кровь; она же была и на куске железа, который держал плетущийся следом Таир, позабывший свои шуточки. А Даша…
Вздрогнула, подняв голову. Что это было? Видение? Фантазия?
Нет, она не должна об этом думать! Она дала клятву… вместе с остальными дала клятву…
– Посылка для адресата. Пожалуйста, – голос будто плавал в воздухе; его, живой, умоляющий, никак нельзя было сопоставить с мёртвым маньяком (маньяком ли?). Мух не было, хотя Даша приготовилась защищать от них лицо.
Подтянувшись на руках, она забралась в кузов. Звякнула испачканная в крови арматура. «Если бы я была крутым полицейским и у меня был порошок для снятия отпечатков, – подумала Даша, – Я бы нашла там пальчики Таира. И… Егора».