Несколько часов продолжался этот ожесточенный бой двух змей. Наконец, гадюка перестала сопротивляться, и уж стал глотать ее более спокойно.
Однако совсем он ее проглотил только на другой день. Гадюка была большая, хотя и меньше Желтоухого, а потому скоро справиться с ней было трудно. Когда голова ее уже успела перевариться в его желудке, ее хвост все еще торчал из его рта.
Яд гадюки не причинил ужу никакого вреда. Он бывает опасен, когда попадает в кровь, а в желудке он разрушается сам совершенно бесследно.
После этого сытного обеда Желтоухий пролежал в кустах неподвижно еще целых двое суток и только на третьи вышел из сонного оцепенения и медленно пополз к воде, чтобы утолить свою жажду.
VIII
Прошел еще год. Была холодная апрельская ночь. Серое небо, покрытое тяжелыми тучами, было тускло и серо. В избе дяди Архипа под утро стало свежо.
Прозябшие люди закутались покрепче, кто чем мог. Сладко смыкал их веки крепкий предутренний сон.
Тихо шуршали по стене, заклеенной лубочными картинами, тараканы.
Выходили и прятались мыши. Сверчок за печкой по временам заводил свою звонкую песенку.
В окне стало светлеть.
Гаврюшка проснулся на лавке от резкого холода. Теплый полушубок, которым прикрыла внучонка бабушка Арина, скатился с него, и Гаврюшка, дрожа, нагнулся, чтобы поднять его с пола.
Но в это время он вдруг увидел такую странную вещь, что так и остолбенел от удивления.
Около печки из подполья через маленькую дырку прогнившей доски показалась змеиная голова. Освещенная слабым светом, она казалась неясной и таинственной.
Она поворачивалась во все стороны и как будто осторожно осматривалась кругом. Потом медленно стала выползать вся змея, бесшумно изгибаясь на старом досчатом полу.
Гаврюшка лежал ни жив ни мертв и со страхом думал о том, достанет ли страшный гость до лавки, на которой он лежал.
Но змея не обращала на него внимания. Она ползла вдоль печки и вдруг быстрым движением головы схватила черного таракана, который попался ей на дороге. В углу, где тараканов было особенно много, она охотилась на них с большим жаром, пока устрашенные ее нападением, усатые рыжие и черные жители темных щелок не попрятались от нее кто куда мог.
Тогда змея поползла дальше. Она добралась до блюдечка с молоком, приготовленным для кошки Маруськи. Змея пощупала его своим черным язычком и, перегнувшись через край блюдечка, приникла к нему губами. Долго она тянула в себя молоко. Потом повернулась и также тихо и беззвучно поползла обратно. Когда она доползла до дырки в полу, она еще раз подняла голову и осмотрелась кругом, и Гаврюшка заметил у нее позади глаз два светлых желтоватых пятна.
IX
Дед Архип и бабка Арина долго не хотели верить Гаврюшке, что он видел змею около печки. Наконец, дед сам раз застал ее ранним утром на полу и показал бабке.
Та было разохалась, но дед ее сразу остановил.
— Нечего охать. Это не змея, а уж! Он не укусит.
— Ну, коли уж, пущай. Это к счастью. Ужа гнать никак не годится. Кто ужа в избе убьет, тот свое счастье погубит.
— Вот то-то и я говорю, — сказал дед. — Уж, это — животная добрая. Она нипочем не укусит. Да еще мышей будет ловить.
Бабка была скорее довольна. Она верила, что от ужа бывает удача, и стала нарочно ставить черепок с молоком около дырки, откуда он появлялся.
Уж скоро привык к ней и смело подползал к черепку, куда она плескала остатки кислого молока, и с удовольствием тянул его за обе щеки.
Это был Желтоухий. Он значительно вырос, сделался большим и сильным. Но этот раз он на зимовку заполз в подполье к Архипу и там крепко высыпался за холодные месяцы. А весной, отогревшись, вылез и попал прямо в избу. Ему понравилось, что там было тепло, гораздо теплее, чем на дворе, и понемногу он стал чувствовать себя там, как дома. Ловил тараканов, пил молоко и любил отдыхать в тепле под топящейся печкой. Архип был убежден, что он ловит мышей, но этого никто не видал.
Кошка не трогала его и сама заметно его боялась. Когда уж полз в ее сторону, она изгибала спину дугой, топорщила на спине шерсть и боком с шипением отходила, а потом прыгала на лавку или на полати.
Днем ужа никто не видел. Он не любил шума, не любил стука тяжелых сапог и прятался до вечера.
Зато ночью и ранним утром он смело ползал по избе и ловил тараканов.
Скоро и Гаврюшка привык к нему и даже подливал ему молока, если ему казалось, что бабка давала ему слишком мало.
Желтоухий иногда по ночам выползал из подполья на задворки и хватал там червяков и лягушек. Но спать все-таки возвращался в подполицу или под печку.