Монахи возвратились в келью Юн Си. Как было условлено заранее, своего раненого товарища они перенесли в соседнее помещение, чтобы А Цат пока не видел его. Сначала ритуал клятвы совершили спутники Юн Си.
— Теперь твоя очередь, брат, — Юн Си повернулся к А Цату.
Тот кивнул головой. Было видно, что он сильно волнуется. Дрожь, которая начала охватывать А Цата при первых же словах клятвы монахов, била его все больше.
Двое послушников вышли из кельи.
Юн Си поднес кинжал к губам А Цата. Заплетающимся языком тот произнес нужные слова. Затем лезвие уперлось ему в грудь.
— Пусть сердце мое пронзит… — начал А Цат и осекся.
Глаза его расширились. В келью внесли Лу Чжэна, которого А Цат видел лежащим у стены и считал мертвым.
— Да! Пусть твое подлое сердце пронзит острый металл! — вскричал Юн Си и вонзил кинжал в грудь предателя.
А Цат конвульсивно дернул руками, прижав их к сердцу, сделал несколько нетвердых шагов по направлению к двери. Юн Си и остальные монахи молча наблюдали за ним. А Цат покачнулся и рухнул на пол.
— Святой отец был слишком добр, — глухо произнес Юн Си, с ненавистью глядя на бездыханное тело. — Он чтил заветы Совершенномудрого. Но ведь Совершенномудрый не знал, что среди людей будут жить ублюдки с душою крысы.
Он немного помолчал и обратился к присутствующим:
— Братья! Я призываю вас принять клятву крови в знак верности друг другу и нашему священному союзу Неба, Земли и Человека.
Юн Си кинжалом сделал надрез на левой стороне груди, под сердцем. Под капающую из раны кровь он подставил фарфоровую пиалу, затем протянул ее собратьям. Те последовали его примеру. Когда капли крови последнего из монахов упали в сосуд, Юн Си взял его и отпил маленький глоток. Остальные сделали то же самое.
Ритуал был окончен.
— Отныне мы должны хранить в великой тайне все, что связано с нашим священным братством, — произнес Юн Си. — Я запрещаю без надобности произносить слово «Триада». Прежде чем это слово сорвется с наших уст, они должны быть омыты ароматным чаем. Пусть каждый выберет себе новое имя.
— Брат, — тихо сказал Лу Чжэн, — ты достоин заменить святого отца. Мы вверяем тебе наши судьбы и бразды правления нашим Великим братством.
Юн Си с достоинством поклонился.
— Спасибо, брат.
— Мы просили Желтого Дракона Цзяо быть покровителем «Триады», — продолжал Лу Чжэн, — так пусть же глава нашего священного союза отныне именуется Желтым Драконом. Пусть он олицетворяет собой беспощадность «Триады» по отношению к ненавистным маньчжурам.
Он повернулся к остальным послушникам.
— Согласны ли вы со мной, братья?
Те молча наклонили головы.
— Спасибо вам, братья, — повторил Юн Си и снова поклонился. — Лу Чжэн, в нашей святой обители ты оберегал алтарь и хранил наши священные реликвии. Так пусть же отныне ты будешь Хранителем Алтаря. Ты будешь вершить ритуалы нашего священного союза.
— Яо Лян, — повернулся Юн Си к монаху, который молча стоял в углу и обмахивался бумажным веером, — всем известно твое умение красиво говорить и в то же время скрывать свои мысли. Ты всегда держишь веер так, что за ним не видно выражения твоего лица. Ты умеешь объяснять заветы Совершенномудрого и толковать изречения наших предков. Так будь же хранителем чистых помыслов нашего священного союза, оберегай наше Великое братство от безнравственности, заблуждений и смуты. И пусть твое имя отныне будет — Белый Бумажный Веер.
Яо Лян поклонился.
— Ты, Ван Цзэфу, — продолжал Юн Си, обращаясь к рослому послушнику, который был на голову выше своих собратьев, — будешь карающим мечом «Триады». Возьми в руки меч и жезл, и пусть трепещет перед тобой каждый, кто изменит нашему священному союзу Неба, Земли и Человека.
Красный Жезл — так мы будем называть тебя, брат.
Ты можешь быть спокоен, Желтый Дракон, — с поклоном ответил Ван Цзэфу, — каждого отступника неминуемо постигнет участь А Цата.
И, наконец, ты, Дэн Юань, — Юн Си положил руку на плечо самому молодому из монахов. — Никто не может сравниться с тобой в быстроте. Никто не может проскользнуть так же ловко и бесшумно под носом у врагов, как ты. Ты должен быть нитью, связывающей нас. Ты сделаешь себе сандалии из соломы, чтобы маньчжуры не могли слышать твоих шагов. И имя твое будет — Соломенная Сандалия.
Приказывай, Желтый Дракон, — с жаром воскликнул молодой послушник, — я готов к борьбе. Да возвысится великая Минская династия и да падет Цинский дом!
Долой Цин, возвратим Мин! — хором произнесли остальные.