Бу-бух!.. — грохочет залп орудий левого борта с крейсера, и в ответ ему:
— Бух-бух… бух-бух… — салютуют все военные суда рейда.
Музыка «Бруклина» переходит на бравурный марш.
На последнем транспорте, на баке, двое американцев отдувают чечетку — звонко долетает она на берег.
Вдруг, среди шума, на берегу раздается какой-то глухой вопль, какие-то крики.
Несколько японских часовых бросаются к ящикам — вопль вырывается оттуда.
Кононов тоже пробирается к ним.
— Аната! Ломайла!.. — говорит он и торопливо начинает с японцами взламывать крайний ящик. Подходят несколько милиционеров. Подбегают и тут же суетятся две какие-то подозрительные кепки.
Но вот — треск: тра-а-х! — и верхняя доска, ломаясь, отскакивает, и…
— Джимми!!. — с воплем бросается из ящика растрепанная, растерянная женщина. Она бежит к берегу и растерянно протягивает руки: — Джимми!!!
Один из пляшущих чечетку останавливается, наклоняется за борт.
— Джимми! Ты меня покидаешь… — Женщина его узнала. — Ты! Обманул меня…
— Гаддэм! — сплевывает американец, показывая язык. Чечетка продолжается.
— Джимми! — кричит женщина и с воплем кидается с пристани в море.
А с удаляющегося крейсера все еще доносится бравурный марш и с транспортов четко долетает чечетка.
Веселый Джимми доволен!
Кононов удивлен: «Вот так ящики!.. Ну и груз!». И он смеется…
— Ха-ха-ха… здорово!.. Ай да интервенты…
Но японские шпики угрюмы. Ругаясь, они уходят с пристани: будет им от Таро на орехи за ложный донос.
Таких ящиков на пристани несколько. Милиционеры, окруженные толпой женщин, вскрывают их один за другим.
И долго еще раздается на пристани то хохот, то плач, то ругань.
Так женщины провожают интервентов.
Пострадавшие…
Глава 3-я
ЧИТИНСКАЯ ПРОБКА
1. Шесть и семь
Броневик «Беспощадный» сегодня утром прибыл из Даурии в Читу.
В салон-вагоне броневика за столом человек 12 офицеров.
— Даю дальше.
Командир броневика полковник Званных приналег на стол волосатой грудью и протянул руку к колоде.
— Ого! Восьмая рука… Здорово.
Офицеры волнуются.
— 384 иены… Предлагается.
— Эх! Была не была, — и войсковой старшина Кучко бьет кулаком по столу: — 200 иен.
— 184, дальше.
Дальше — эсаул фон-Фридрихс. Лицо у эсаула краснеет пятнами. Оловянные глаза поблескивают, и длинный извилистый нос шевелится, как слоновый хобот.
Уже около ста иен просадил фон-Фридрихс на этом банке. Нужно вернуть. Восьмая рука… Неужели не пройдет!
— Ладно. Вали.
Банк сделан. Напряженное внимание.
— Даю.
— Требуется.
У Кучко на руках «жир» и двойка. Званных медленно переворачивает карту.
— Шестерка.
— Восемь! — кричит обрадованно Кучко, бросая карты.
— Девять, — спокойно заявляет Званных, открывая свои.
Все игроки на мгновение застывают. Потом с шумом рвется плотина молчания:
— Что такое?! Что?!
— Дал откупиться на девятке… Ну и рискучий человек!
— Ай да полковник!
— Вот здорово!
— Однако!
— Восемь рук побил. Пустяки — прапорщик.
Сумрачный Куч ко отсчитывает деньги. Фон-Фридрихс — тоже… дрожащими руками.
Полковник Званных спокойно пересчитывает кучку кредиток, сортируя их по стоимости.
— Снимайтесь, господин полковник, снимайтесь, — рекомендует кто-то.
Званных прищуренным глазом смотрит на говорящего… А потом:
— 768 иен, дальше.
— Девятая рука… И талью прорезал.
— Это и лучше… Всегда так надо.
— Ой ли?
Игроки в ажитации смотрят на эсаула фон-Фридрихса: его рука.
Фон-Фридрихсу кажется, что он сидит на раскаленной плите. Глаза с мокрой дрожью уставились в середину стола, где дразнит… дразнит разноцветная куча. Нос покрывается потом.
Званных ждет.
Эсаул фон-Фридрихс медленно вытаскивает из кучи отыгранных карт две карты (гадает)…
— Красные?.. Гммм! Признак хороший.
Ноющий ток проходит по телу. Вперив белесые глаза и пытаясь быть спокойным, эсаул произносит придушенным голосом:
— Ва-банк!
— Ого! Аааа!..
Игроки поднялись со своих мест и уставились на эсаула.
— Деньги на кон!
— Но… господин полковник…
— Деньги на кон!
Влажные руки комкают судорожно бумажник…