В кабинет пропустили Тишкина.
«Ишь! Физиономия-то! Порода! Кастильский монах прямо! Длинное лицо, длинный же, тонкий нос. Наружные углы глаз опущены».
«Ишь! Психиатр! Жирный, лысый. Глазки хитрые. Этот берет!»
— Здравствуйте! К вам?
— Да! Меня зовут Макар Макарович.
— Очень приятно! Я очень внимательно вас слушаю!
— Василий Яковлевич, ваши жалобы. Жалобы на здоровье есть?
— Видите ли… ммм… меня оклеветали.
— И что же с вами от этого случимшись?
— Вы задаете вопрос… ммм… ироническим тоном. Это неэтично.
— Насчет тона вам показамшись. Все-таки ваши жалобы.
— В последнее время, только это очень серьезно в связи с тем, что меня оклеветали, у меня появились, ммм… видения.
— И что же стало видеться?
— Ммм… женщина.
— Одетая?
— Вы продолжаете издеваться над больным человеком?
— А вы над Бехтеревым? Нет, я уточняю. Итак, женщина?
— Именно! Мне виделась моя супруга. Она, если вас интересует, раздетая ничем не хуже. Она… ммм… казалось мне… бегала и летала.
— Прозрачная? В виде духа, что ли? Или с крыльями?
— Я же был душевно потрясен! Совершенно потрясен!
— Вы перед тем пытались ее прирезать?
— Ее?! Я ее безумно люблю! Ее мать оклеветала меня! Я не коснулся бы Лели пальцем!
— Но ногой коснулись. Между прочим, от таких прикосновений происходят разрывы внутренних органов.
— Клевета! Я клянусь вам! Это подлая клевета!
— Тогда, наверное, это не наше дело? В этом разберется следователь. Вернемся к видениям?
— Ммм… это интимный разговор. Я бы хотел тет-на-тет.
— Это вам с администрацией надо тет-на-тет. У нас нет отдельных кабинетов. Разве что в комнате трудотерапии, если не занято.
— Я бы хотел, если можно, если вам не трудно, конечно.
Макар Макарович вздохнул, подобрал неохотно со стола историю болезни, фонендоскоп.
В комнате трудотерапии — в зале, уставленном цветами и столами, никого не оказалось. Тишкин подождал, пока Макар Макарович прикроет дверь:
— Вы, надеюсь, мужчина?
— Даже как-то не задумывался, — пожал плечами Макар Макарович.
— Но вы, надеюсь, умный человек?
— А как же?!
— Тогда тащите меня из этого дерьма! Что вас устроит? Стереовидеоаппаратура — любая! Тряпки, железки — все!
— А в тугриках?
— Да ради бога! До десяти кусков! Но! Вы уж тогда сами сочиняйте все в ваших бумажках! Потом прочтете мне. Заучу уж. Мне могут наклепать свыше пяти лет! Естественно, я мог бы жить и там. И знаю, что буду делать, когда оттуда выйду. Здесь я тоже просижу не меньше года на принудке! Но выйду чистым! А так они могут загрести от меня все! Я буду гол, как церковная крыса! Надеюсь, у нас мужской разговор?
— Мужской разговор, тет-на-тет. Где-то я уже это слышал.
— Не знаю, где вы что слышали! И прошу: во-первых, убрать меня из этой палаты! Во-вторых, прогулки в любое время, звонить мне в любое время! И объясните персоналу, кто я!
— Государство дает мне сутки. Сегодня или завтра комиссия с участием трех врачей…
— Ваших девок? Еще что?
— Формальности. Соберем сведения.
— Ради бога! Родственники с ума не сходили, сам тоже. Служил, работал. С тридцати лет имею телефоны всех нужных нам людей! Что еще?
— Чем болели, кроме видений?
— Свинкой! Ну дает! Да в эти последние годы… я скажу, раз у нас такие отношения… пишите там, что нужно! А я! Исключительно все из «Березки»! Я пил и ел как бог! Я не был в этом метро десять лет! У вас есть машина?
— Как пили? Это — важно.
— Пил то, что вам и не снилось!
— Частота?
— Пиши, раз в неделю! В день! В год! С нужными людьми! Слушай, ты! Тебе цыган пел?! Тебе, лично тебе пел цыган?!
— Нет, к сожалению. Лично мне цыган еще не пол.
Тишкин забегал по залу. Нерповой шкуры тут не было. Линолеум.
— И вот, здрассти! Ваша забегаловка! Ужас! Слышь?! Ты должен вытащить меня из дерьма, Макар! Ты дол-жен! А потом гульнем! Ох, гульнем! Да я ресторан закажу! Макар! Макаренко хренов!
— Венерические заболевания?
— А какой я мужчина без этого?! Сам-то небось?! О! О! Рожа! Улыбится!
— Что-то мне не хочется вас этой трубкой слушать. Вас терапевт посмотрит. Пошли.
— Так я сейчас позвоню, Макар! Это нужный нам человек! Пошли, толстый! Пойдет у нас дело! Да и тут порядок надо наводить! Что тут у вас! Бедность, как у крыс!..