И ошиблась. Оказалось, каждое утро этот начальник собирает ВСЕХ сотрудников – от начальников отделов до вахтеров с уборщицами – на пятиминутку ненависти в огромный, оставшийся еще со старых времен конференцзал. Становится за трибуну. И несколько мгновений в гробовой тишине входит в образ: шея его начинает раздуваться до пульсирующих синих вен, лицо багроветь, очечки покрываются капельками пота изнутри, левая рука подергивается, затем он открывает рот и – страшный утробный рык раздается откуда-то из недр этого чудовища, в которое прямо на глазах обратился серый человечек с мышиной мордочкой. Налитым кровью глазом он выцеплял в зале случайную жертву – в курилках потом долго гадали, от чего зависит этот выбор, надо ли смотреть василиску в глаза или отводить взор, – и начинал сладостно терзать на глазах у публики. Он не матерился. Не употреблял каких-то особых слов. Он просто, выпучив глаза, орал: «Вы! Как вы смели! Опоздать! На три минуты!! Вы думали, это вам сойдет?! Не-е-ет! Я не по-зво-лю!!! Объяснительная! Сейчас!!! Уволю разгильдяев!!! Вы у меня узнаете! К-т-о е-щ-е т-у-т опаздывает? Всех! Уволю!»
Обстановка полной жути сгущалась в конторе до черноты. Собственно, никто не мог быть уверен, что сейчас в него не полетит стул или стакан со столика. Один раз в самый оргастический момент крика начальник таки пульнул стаканом в стену и одной девушке слегка рассекло щеку. Начальник на время чуть поутих, но теперь опять стал алчно поглядывать вокруг в поисках подкрепляющего аргумента. Несмотря на приличные зарплаты текучесть кадров здесь была запредельная.
Светлана решила по возможности прятаться в толпе и терпеть. Но спрятаться не удалось. Начальник пришел к ней сам. Он не разобрал, откуда взялась одна цифра в отчете. Спрашивать начал вполне благодушно. Светлана стала объяснять и тут заметила, что начальник превращается. Лицо уже побагровело, жила запульсировала…
– Дерьмо! – заорал он. – Отчет – дерьмо! Вы! Вы что думаете? Я вас сейчас!
Света увидела, как сидящая в углу молоденькая бухгалтерша Лиза помертвела лицом и близка к обмороку. А сама почему-то не испугалась. И когда начальник уже захлебывался в ругательствах, вдруг тихо сказала:
– У вас будет инсульт.
Начальник докричал слово, но было заметно, как внутри него завизжали и задымились тормоза.
– Что? – еще на взводе ошалело переспросил он.
– Апоплектический удар. Очень опасная штука.
– Вы… вы о чем? То есть …Почему – инсульт?
– Потому что у вас, когда кричите, идет очень большой прилив крови к голове. Сосуды перенапрягаются. И могут лопнуть. Вам нельзя так волноваться!
Оборотень исчез в секунду. Растерянный немолодой человек заглядывал Свете в глаза.
– А вы откуда знаете?
– У меня мама – врач. И я подрабатывала у нее в больнице студенткой. Как раз в неврологии. Вот эти раздувающиеся вены, покраснение кожи, потливость, подергивание руки в судороге – плохой знак.
– И что делать? – спросил он.
– А давно вы так кричите? – голос Светы стал уже профессионально-медицинским.
– Ну… Года два… Как жена ушла.
– Вы так долго не протянете. Срочно к невропатологу. Это не шутки! У вас опасный возраст для таких болезней. Что ж вы, умный интересный мужчина, а так себя запустили. Надо беспокоиться о своем здоровье. Вам ведь еще жить и жить!
Видно было, что мысль о том, что крик может угрожать ему самому, начальнику в голову не приходила.
– Я подумаю! – скороговоркой сказал он. И быстро вышел из кабинета. Неделю начальника не было на работе.
– Обследуется! – поясняла секретарша.
Вернулся он другим человеком. Пятиминутки отменил. Когда в разговоре начинал багроветь, тут же глотал какую-то таблетку.
А Свету вскоре уволил. На ее место пришла молодая девица в миниюбке.
Теперь-то ему стесняться было нечего. Надо было жить и жить…
Разговоры в маршрутке
Когда долго не ездишь в маршрутках, тебе все внове. Я поразилась откровенности разговоров, которые в Москве пассажиры громко ведут по мобильнику. Но, похоже, это удивляло только меня.