Про Пасху и религиозные споры
Как-то давно отмечали мы Пасху у приятелей. А у них была собака. Очень милая, ласковая и мною нежно любимая. У нее один недостаток: она всегда хочет есть. Всегда. Сколько ее ни корми. Причем метет все подряд: котлетку так котлетку, помидор так помидор. Даже соленым огурцом не брезгует – если вовремя не отнять.
И вот сидим мы за столом. Едим творожную пасху и яйца. Собака, конечно, ждет у моей ноги. Ну, я тихонько ей половинку яйца даю. И немножко творожка. Просто попробовать.
Вдруг соседка как закричит:
– Что ты делаешь?!
– А что? – пугаюсь я. – У собаки аллергия на яйца?
А сама прикидываю: не-а. Знаю я ту собачку.
– Да при чем тут! Яйца и пасха – освященные! В церкви! А ты их – собаке!
– Думаешь, ей освященное вредно?
– Ты что, дура? Это же кощунство!
Тут народ за столом оживился. Тема тогда была новая. Поворот интересный.
– Ну… Неужели Бог – такой придира и зануда? – аккуратно спрашиваю. – Я всегда считала, главное что? Ну, вот это: не убий, не укради.. А остальное – мелочи.
– Ты не передергивай! Собакам освященную пищу давать – грех!
– А если вы тут не все доедите? Мне что, Ридке остатки дать нельзя? – забеспокоилась хозяйка.
Ну, народ давай спорить, образованность свою показывать. Что кто про это дело слышал. Религиозной-то культуры никакой.
Наконец под давлением общественности я признала свою ошибку. Обязалась не кощунничать.
– Ну а теперь – кулич! – с гордостью говорит хозяйка. – Я его сама по старинному рецепту пекла!
Оглядываемся мы на маленький столик, где кулич со свечкой красиво стоял. Столик есть. Свечка есть. Кулича нет.
И кощунница Ридка вылизывает с пола последние крошки.
Ну что. Мы сгоняли за тортиком. Ни с Ридкой, ни с религией ничего плохого не случилось. А вывод я сделала. Пылкие дискуссии по мелким поводам грозят потерей главного.
Собака из сна
Не люблю перессказывать сны. Но тут вдруг. Просыпаемся утром.
– Я такой яркий сон видел! – говорит муж. – Про мою скрипку. Куда-то я ее нес…
– И я видела сон про твою скрипку. Ты покупал для нее футляр. Такой красивый, сливочно-белый, как из слоновой кости…
– Футляр не помню, – задумчиво говорит муж. – Собака там еще была..
– Ну да. Рыжая.
– Точно, рыжая!
– Средних размеров?
– Ну да.
– С хитренькой острой мордочкой? – уточняю.
– Да! На лису похожа!
– Точно, это она! Хулиганистая, зараза! Газету разодрала…
– Нет, у меня она послушно трусила рядом… – говорит муж. – В какой-то момент исчезла. Потом вернулась.
Мы смотрим друг на друга в легком обалдении. Никакой собаки мы нигде не видели. Видели трехцветную кошку с подросшим котенком. Это да. Но ни одной псины не было!!!
Получается: эта хитрая собака ночью легонько перебежала по тонкой, невидимой тропке из мужнина сна в мой. Побегала там, высунув язык, на свободе. Порезвилась вволю. И послушно вернулась к мужу. У которого не забалуешь. Собаки в мире снов такие же, как здесь…
Про Сану
Сидели семьей и вспоминали наших собак. С каждой связана своя смешная история.
Первой моей серьезной собакой была овчарка Сана. И никогда больше я не видела таких стерв – ни среди собак, ни среди людей. Чтобы получить это чудо в клубе собаководства, я полгода ходила на курсы, сдавала экзамен, потом честно водила ее на занятия по дрессировке.
Бесполезно. Она гадила исключительно дома – из принципа, высокомерно плевала на все попытки ее чему-то обучить. Ела только из ложки. Вела себя со мной, как вздорная аристократка со служанкой. И была единственной за долгие годы, укусившей дрессировщика, при виде которого матерые кобели прижимались к земле и писались от страха.
Гуляли мы с ней так: впереди неслась во весь опор Санка, сзади на поводке бултыхалась несчастная я – долговязая десятиклассница.
– Наташа, привет! Ты не хотела бы… – останавливали меня во дворе симпатичные молодые люди. Но я только кометой проносилась мимо…
Из квартиры на прогулку она вылетала, как черт из табакерки, и катилась вниз по лестнице так, что я еле успевала повернуть на втором этаже, а она уже выскакивала в дверь на первом.
И вот как-то выносится она так на улицу, я привычно болтаюсь сзади, только чувствую: как-то слишком резко поводок закручивается. Тянет с нездешной силой. А остановиться не могу. И уже вылетая из подъезда, вижу страшную картину. На крыльце стоит, остолбенев с выпученными глазами, очень толстый мужик. В руках у него – огромный, похожий на его живот, арбуз. А моя Санка в ажиотации накручивает вокруг мужика круги, намертво спеленывая его ноги кожаным поводком.