— Шутники, вашу мать, — выпалил я без особой уверенности. — В фокусники вздумали затесаться? Несколько лесок ничего…
Нечто коснулось моей головы.
Я с криком отскочил в сторону, но стоило ноге только приземлиться на поверхность, как шею вдруг стиснуло что-то холодное и твердое, и меня с силой опрокинуло назад.
— Какого?!
Я захрипел. От удара о землю воздух со свистом вырвался из легких, а удавка на шее мгновенно затянулась, пережимая дыхательное горло.
Ужас заставил адреналин хлынуть по венам. Глаза мои широко распахнулись, ноздри натужно раздувались, пытаясь протолкнуть по глотке хоть какую-то порцию кислорода.
Я замолотил каблуками по грязи. Луч фонаря истерично замотало из стороны в сторону, и я принялся махать наугад куском арматуры, но та раз за разом задевала один лишь воздух.
Удавка медленно затягивалась. Я ощущал, как напрягаются мышцы шеи, пытаясь противостоять смертельным объятьям. Всего за пару секунд дела приняли такой кошмарный оборот, и мозг еще не понимал, что следует делать. Ему банально не дали времени решить.
Меня потянуло куда-то назад.
Я цеплялся одной рукой за рыхлую землю, пытаясь удержаться на месте, а второй тыкал арматурой куда-то наверх с надеждой отбиться от нападавшего.
В шее что-то захрустело. На скорости меня доволокли до самого края ямы, впечатав затылком в отсыревшие деревянные доски, после чего начали поднимать вверх.
Мир перед носом замерцал красными кругами.
Я наконец додумался отбросить железку и двумя руками вцепился в удавку. Пальцы нащупали что-то влажное, покрытое вязкой холодной слизью.
Туловище начало подниматься. Напряжение под черепом усилилось, и я оттолкнулся ногами от земли, пуская изо рта пузыри.
Перелом палача – вот как это называлось. Слова зачем-то всплыли в моей голове, и мысли затянули безрадостные картинки висельников, чьи бездыханные тела уныло раскачивались на ветках деревьев.
Под весом тела петля затягивалась, буквально разрывая связки шейных позвонков, что в большинстве случаев приводило почти к мгновенной смерти.
Неужели такая участь меня ждет? Или, что хуже, я буду вынужден медленно погибать от недостатка воздуха?
В глотке снова захрипело.
Я пытался вырваться из пут, царапал и тянул, однако все усилия были тщетны. Сердце в груди колотилось, разум сжался до единственной маленькой точки. Мысли лихорадочно метались в голове, и я даже не заметил, как обломались до крови ногти.
Удавка поднималась медленно, с насмешкой, будто нападавший хотел поиздеваться напоследок.
Мышцы в ногах взвыли. Все тело теперь балансировало на больших пальцах, едва удерживаясь от падения. А петля плыла и плыла, беззвучно и неумолимо приближая меня к потере сознания.
Я сунул руку в карман, скользкими пальцами нащупал изогнутую рукоять раскладного ножика и из последних сил полоснул им над головой.
Нечто наверху взвизгнуло. Не по-человечески взвизгнуло, скорее как здоровая кошка, которой наступили в темноте на хвост, и яростный вопль этот врезался в уши как пара раскаленных гвоздей, слышимый даже сквозь пульсирующую от пережатой артерии кровь.
Хватка на моем горле ослабла.
Я свалился обратно, шлепнулся на живот и закашлялся. Горло словно опухло от гематомы, и едва удалось вдохнуть, от чего легкие обожгло огнем.
— Кха-кха!..
Кашель стиснул грудь. Недавно съеденная колбаса одним мерзким клубком вывалилась наружу, и я на дрожащих конечностях пополз прочь, к фонарю, стискивая благословенный нож.
Лицо и руки измазались в глине. Фонарь еще лежал в трех шагах, освещая пенополиуретановые трубы, и сквозь бурые круги я схватил его, перевалился на спину и направил вверх.
Луч фонаря выхватил на ночном небе низкий толстый силуэт, но тот тут же скрылся, стоило мне приглядеться.
— Ч-что за…
Кашель продолжал наступать, и меня снова вырвало.
Все тело тряслось, и едва получилось взгромоздиться на ноги, пошатываясь от гипоксии.
Я выбросил фонарь, схватил в свободную руку выроненную арматуру и бросился к лестнице. Не знаю, чем я руководствовался в тот момент. Близость смерти заставила организм работать как никогда, и энергия хлестала через край. Страх застлала всепожирающая ярость, и я за несколько секунд взметнулся вверх, вооруженный ножом и куском тяжелого металла.
Должно быть, со стороны я выглядел смехотворно. Дрожащий грязный котенок в собственной блевоте, ощерившийся на пустоту тем, что нашлось под рукой.
Я огляделся, вжав голову в плечи, ожидая удара с любой стороны.