– Да здравствует Тигр! – заорали пираты в один голос. – На абордаж! На абордаж!
Минуту спустя, держась рядом, оба судна уже спускались по реке и скоро вышли в открытое море.
Военный корабль, дымя трубами и направив пушки в сторону берега, медленно баражировал метрах в шестистах от них, перекрывая путь на запад. На его мостике слышался грохот барабана, созывавшего людей на места, и резкие команды офицеров. Сандокан холодно оглядел эту внушительную громаду с мощной артиллерией и экипажем, в несколько раз превышающим его собственный, и скомандовал:
– Тигрята, на весла!
Пираты бросились к веслам, в то время как артиллеристы принялись наводить пушки и готовить заряды. Но не успели сблизиться и наполовину расстояния с английским кораблем, как яркая вспышка сверкнула на палубе крейсера, и снаряд большого калибра пронесся между мачтами прао.
– Патан! – закричал Сандокан свирепо. – Огонь!
Один из лучших канониров пиратского мира, малаец пригнулся и выстрелил из своего орудия. Снаряд со свистом унесся и достиг своей цели. Было видно, как он разбил капитанский мостик, одновременно снеся и флагшток. Не отвечая, крейсер медленно развернулся другим бортом, выставив жерла полудюжины пушек. Из дружный залп обрушился на судно Джиро-Батола.
– Патан! – загремел Тигр Малайзии. – Не промахнись! Снеси мачты этого проклятого утюга, разбей его пушки! Умри, но прежде потопи его!
Но в тот же миг крейсер точно вспыхнул в нескольких местах и окутался целым облаком дыма. Ураган железа обрушился на прао, сметая все на своем пути.
Вопли ярости и боли огласили палубы кораблей – теперь они были усеяны телами раненых и убитых. Страшный залп смел почти всех канониров, многие пушки были повреждены. После этого чудовищного залпа военный корабль, окутанный облаками черного дыма, развернулся и отошел в открытое море, готовясь с безопасного расстояния расстрелять оба судна пиратов своими дальнобойными пушками.
Оставшийся невредимым Сандокан был отброшен взрывной волной к мачте, и с трудом поднялся на ноги.
– Негодяй! – загремел он, грозя врагу кулаком. – Трус, ты боишься драться лицом к лицу.
Свистком он созвал на палубу уцелевших друзей.
– Быстрее! Сделайте заграждение перед пушками – и вперед!
Мгновенно на носу обоих судов были навалены ящики, мешки и бочки с кулями, образовав прочную баррикаду, защищавшую от картечи и пуль. Человек двадцать самых крепких гребцов снова взялись за весла, а остальные залегли за баррикадой, сжимая в руках карабины, а в зубах кинжалы, блестевшие, как тигриные клыки.
– Вперед! – скомандовал Сандокан.
Крейсер закончил маневр и медленно поводил жерлами пушек, выпуская из труб клубы черного дыма.
– Огонь! – приказал Сандокан.
И с обеих сторон снова началась адская канонада. Выстрел отвечал на выстрел, пуля на пулю, залп картечи на вражескую картечь.
Крейсер имел преимущество и в водоизмещении, и в артиллерии, но оба прао, которые бесстрашный Тигр повел на абордаж, не собирались перед ним отступать. Уже почти без мачт, оголенные, как баржи, с пробитыми во многих местах бортами, с залитыми водой трюмами, они продолжали двигаться вперед, несмотря на бушующий встречный огонь. Безумие овладело этими людьми, все они жаждали только одного: вскарабкаться на палубу парового чудовища, и если и умереть, то на поле врага.
Патан, верный слову, мертвым лежал за своей пушкой, но другой артиллерист занял его место и, несмотря на канонаду, уже почти прямой наводкой посылал снаряд за снарядом в высокий борт крейсера. Многие пираты пали или были тяжело ранены в бою, но другие отчаянно бились, презирая смерть. На палубах обоих кораблей еще оставались тигры, жаждущие крови, свирепость которых нарастала с каждым выстрелом.
Пули свистели над храбрецами, снаряды взрывались, разрывая людей на куски. Огонь охватил палубные надстройки, но никто из корсаров и не думал отступать. Чем меньше их оставалось, тем яростнее бился каждый, и, когда порывом ветра относило облака дыма, их черные от копоти и искаженные яростью лица за разбитыми заграждениями, их налившиеся кровью глаза, зубы, сжимавшие лезвия кинжалов, наводили страх на врага.
Ожесточенное сражение продолжилось еще минут двадцать. Расстояние между крейсером и двумя прао Сандокана все время сокращалось. И крейсер дрогнул, отошел, чтобы избежать абордажа.
К сожалению, корабли пиратов не могли его преследовать – в слишком жалком состоянии они были. Прао Джиро-Батола только чудом держался на воде, и, воспользовавшись тем, что крейсер отошел и на время прекратил огонь, Сандокан принял к себе на борт людей с его судна. Матросы Сандокана взялись за весла и, воспользовавшись бездействием крейсера, быстро скрылись в устье речушки.
И вовремя! Их собственное судно, в которое со всех сторон проникала вода несмотря на наскоро заделанные пробоины, медленно погружалось в море. Сандокан встал к рулю и подвел его почти к самому берегу, скрыв за лесистым мыском.
Разгоряченные схваткой пираты тут же заявили, что готовы сесть в шлюпки и хоть сейчас атаковать крейсер с одними лишь карабинами и саблями в руках, но Сандокан решительно остановил их.
– Сейчас шесть, – сказал он, взглянув на часы у пояса. – Часа через два солнце зайдет и на море опустится тьма. Пусть каждый принимается за работу, чтобы к полуночи прао снова мог выйти в море.
Пираты закричали, потрясая оружием.
– Ура! Мы атакуем крейсер!
– Не обещаю, – мрачно проговорил Сандокан. – Но клянусь, очень скоро придет тот день, когда мы отплатим за свое поражение. Наше знамя еще взовьется над фортом Виктория.
– Да здравствует Тигр Малайзии! – отвечали пираты.
– Тишина! – приказал Сандокан. – Двое дозорных на берег, чтобы следить за крейсером, и двое в лес, чтобы нас не застигли врасплох. Остальным перевязать раненых – и за работу.
Пока пираты торопливо перевязывали раны товарищей, Сандокан вышел к бухте и спрятался за деревьями. Корсар сосредоточенно рассматривал крейсер.
«Он знает, где мы, – душу Сандокана терзали невеселые мысли. – И ждет, что мы снова выйдем в море, чтобы уничтожить нас. Но если он ждет, что я брошу своих людей на абордаж, он ошибается. Тигр бывает и осторожным».
Он обернулся и кликнул Сабая. Старый пират, один из самых храбрых в его команде, тут же подошел.
– Патан и Джиро-Батол погибли, – сказал ему Сандокан. – Командование переходит к тебе, и я надеюсь на тебя. Ты не уступишь в отваге им?
– Если капитан прикажет погибнуть, я буду готов исполнить приказ.
– Хорошо. А сейчас за работу.
– Мы выйдем ночью, капитан?
– Да, Сабай.
– Но разве нам удастся незаметно уйти?
– Луна взойдет поздно, и будет не очень яркой: посмотри, на юге поднимаются облака.
– Мы возьмем курс на Момпрачем, капитан?
– Прямиком.
– Не отомстив?
– Нас слишком мало, Сабай, у нас почти не осталось пушек, и наше судно едва держится на воде.
– Это правда, капитан.
– Терпение, Сабай. Отмщение будет скорым – с таким делом тянуть не в моем характере.
Пока они вели этот разговор, их люди работали с лихорадочным ожесточением. Все они были опытными моряками, но в то же время это были и столяры, и плотники, и кузнецы. До полуночи удалось установить новые мачты, заделать пробоины и починить снасти.
За все это время ни одна шлюпка с крейсера не осмелилась приблизиться к берегу. Английский капитан знал, с кем имеет дело, и не рискнул бросить своих людей в сражение на земле. К тому же он был абсолютно уверен, что запер их в бухте и они почти в его руках.
Около одиннадцати Сандокан велел позвать дозорных, наблюдавших за кораблем.