Когда царевич от глубины скорби пребывания на чужбине вознесся к зениту близости к падишаху и высоким просторам могущества, все три товарища вместе явились к нему и попросили разрешения вернуться по домам. Царевич ответил на это:
– Теперь, когда основы моего счастья укрепились, когда утвердились опоры величия, чего ради вы покидаете меня? Ведь сейчас настала пора наслаждаться и собирать плоды, восстановить все, что было разбито.
В ответ они сначала поцеловали прах перед ним, а потом каждый в свой черед рассказали о том, что произошло с ними.
Никфал сказала:
– В переносном смысле я и есть то самое доброе предзнаменование, которое царевич купил у брахмана. Теперь же долг мой исполнен.
– Я – тот змей, который схватил лягушку, и я убедился в твоем великодушии и благородстве. Я пришел служить тебе и сделал все, что велит доброе сердце, – сказал Мухлис.
Халас сказал:
– Я – та несчастная лягушка, которая благодаря твоему заступничеству спаслась от змеи. И вот я оказала тебе небольшую услугу.
С этими словами все трое покинули его. И попугай закончил так:
– О Мах-Шакар! Моя цель и мое желание таковы, чтобы ты, как они, была искренне предана своему возлюбленному, чтобы ты ни на миг не пренебрегала службой и дружбой.
Не успел попугай завершить свой рассказ, как белый сокол утра вылетел из гнезда ночи, а златокрылый Симург неба взлетел на востоке.
ПОВЕСТЬ о павлине падишаха и о том, как жена брахмана убила павлина
На восемнадцатую ночь, когда золотой павлин с зеленой лужайки неба перешел в гнездо птицы Анка[276] на западе, когда серебряный сокол луны взлетел из гнезда на востоке, Мах-Шакар пораньше пришла к клетке и попросила у попугая дозволения пойти к возлюбленному.
Сладкоустый, словно соловей, и звонкоголосый, как певчая птица, попугай сначала воздал ей хвалу и выказал покорность, многократно восславил ее, а потом сказал:
– Твой покорный слуга всецело одобряет твое желание пойти к возлюбленному. Я готов душой и сердцем помогать тебе в этом деле. Да не наступит тот день, когда я стал бы мешать тебе или препятствовать! Да не сменится днем та ночь, когда мое сердце не радовалось бы твоему свиданию. Но мне кажется, думается мне, что в любви немало опасностей, а вреда просто не счесть! Здесь врата безопасности и благополучия заперты, а путь к страху и укорам широко открыт, как об этом сказано стихами:
– Так оно и есть, как ты сказал, – отвечала Мах-Шакар, – мне и самой это стало очевидно. Однако же скажи мне, ради чего ты произносишь эти речи? Во имя чего ты изрекаешь эти тонкие мысли? Может быть, ты опасаешься чего-нибудь? Или страшишься кого-то? Ведь великие мужи изрекли: «Тот, кто в любви боится за свою жизнь, не обретет возлюбленной. Тот, кто не способен сносить жар пламени, воистину, умрет в тоске и мечтах». Покуда светлоликий шах дня по собственному желанию не омрачит для себя светлый мир, он не прикоснется к черным локонам девы ночи. Пока черноволосая дева ночи в полном нетерпении не отрежет ножницами утра мускусные косы и не сгорит в солнечных лучах, она не увидит подобного солнцу лика дня, как сказано об этом в стихах:
Хотя с точки зрения влюбленных и по обычаям любви это совершенно правильно, такие взгляды почитаются верными и достойными, однако не следует пренебрегать и мнением тех, кто предпочитает безопасность и не одобряет такого поведения. Существует известная пословица: «Прибыль от поездки не стоит тягот пути, а наслаждение любовью не стоит упреков друга». Опытный мудрец предвосхищает в деяниях их последствия и думает об исходе поступков, чтобы обезопасить себя от напастей судьбы и не пострадать от бед дня и ночи, как об этом сказал пророк – да приветствует его Аллах: «Тот, кто предвидит последствия, тот в безопасности от бед». А теперь самое разумное для госпожи – это благополучно отправиться, выступая изящно и величаво. И если, упаси Аллах, по пути обнаружится какая-нибудь опасность или риск, если враг измыслит дурное или окажется в засаде, то следует поступить так, как поступила жена брахмана, которая съела павлина падишаха, а когда это стало известным, ответила столь остроумно, что спаслась из гибельной пропасти благодаря красноречию. Подобно ей, употребив хитрость и приложив ум, заготовь убедительные доводы и при помощи мастерства слова спаси себя из затруднительного положения.
– А как это случилось? – спросила Мах-Шакар. И попугай начал так.
Рассказ 35
В краю Мадаин[277] в одном городе жил брахман. А у него была жена, красивая лицом, добрая нравом, с большими глазами, маленьким ротиком, полными икрами, тонким станом. Ее мускусные косы были черны и кудрявы, как зуннар[278] брахманов и письмена еретиков, щеки, похожие на цветок граната, красой и прелестью превосходили солнце и луну, более того, звезды не блистали так, как ее лицо, темная ночь уступала черноте ее кос.
Любовь к жене столь укрепилась в душе брахмана, а султан привязанности так прочно воссел на престоле его сердца, что, поклоняясь кумирам в храме, он видел перед собой ее лицо, вознося по утрам молитвы солнцу, также представлял себе жену. Но прекрасная и сладостная красавица была бесплодна, опрокинутая чаша ее лона, словно желудок больных лихорадкой и нутро пьяниц, которые не переносят еды и питья, не могла принять в себя каплю плоти, так что без любимого чада жизнь была для брахмана мрачной и неприятной. В мыслях о том, как обрести сына, он не знал покоя и радости нигде. Оба супруга долгие годы, в урочный час и в неурочный, днем и ночью били челом всевышнему богу в смирении, смятении и унижении, моля о сыне, который был бы им утехой на старости лет.
Наконец, в один прекрасный день прибыл из Сарандиба[279] ученый лекарь, который обладал глубокими познаниями в разных науках, был опытен и искусен в исцелении и обладал дыханием, словно дуновение Исы. Все неизлечимо больные и страждущие в том городе и той округе пришли лечиться к чужеземному мудрецу. Люди благодаря его способности врачевать и исцелять стали облачаться в одежды выздоровления. Благодаря его похвальным стараниям они испили бальзам здоровья из чаши покоя и всячески усердствовали в уважении и почитании мудреца, выслушивая ухом души его наставления и назидания. Да ведь сам разум велит чтить и уважать людей науки и мужей, обладающих прозорливыми сердцами, в особенности если можно обрести долю, толику и удел от их полезных деяний и знаний. Ведь мудрые мужи сказали:
Слава об искусном лекаре и ученом мудреце распространилась по городу, о нем заговорили повсюду, дошла молва и до жены брахмана. Поскольку она жаждала ребенка и сказано стихами:
276
Анка – (араб.) – волшебная птица, обитающая, по преданию, на краю света. Анка недоступна взору смертных, поэтому в литературе она часто символизирует нечто редкостное, недостижимое.
277
Мадаин – арабское название города Ктесифон, столицы Сасанидского шаха. Сасаниды правили Ираном с 226 г.н. э. до завоевания его арабами.
278
Зунар – (от греч. зоннарион – «пояс») – полоса из грубой яркой шерсти, которой в средние века в мусульманских странах обязаны были повязываться иноверцы. По Корану, его следовало вешать на шею
279
Сарандиб – арабское название острова Цейлон. По мусульманским преданиям, на Сарандиб попали из рая Адам и Ева