Не воскрешай, не воскрешай Меня забывшие напасти — Дай отдохнуть тревогам страсти И ран живых не раздражай.
Иль нет! Сорви покров долой!..Мне легче горя своеволье,Чем ложное холоднокровье,Чем мой обманчивый покой.
К. Н. Батюшков
1787—1855
Выздоровление
Как ландыш под серпом убийственным жнеца Склоняет голову и вянет,Так я в болезни ждал безвременно конца И думал: парки час настанет.Уж очи покрывал Эреба мрак густой, Уж сердце медленнее билось:Я вянул, исчезал, и жизни молодой, Казалось, солнце закатилось.Но ты приближилась, о жизнь души моей, И алых уст твоих дыханье,И слезы пламенем сверкающих очей, И поцелуев сочетанье,И вздохи страстные, и сила милых слов Меня из области печали —От Орковых полей, от Леты берегов — Для сладострастия призвали.Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой, Тобой дышать до гроба стану.Мне сладок будет час и муки роковой: Я от любви теперь увяну.
<Из греческой антологии>
(Отрывок)
12
Изнемогает жизнь в груди моей остылой;Конец борению; увы! всему конец.Киприда и Эрот, мучители сердец!Услышьте голос мой последний и унылый.Я вяну и еще мучения терплю: Полмертвый, но сгораю.Я вяну, но еще так пламенно люблю И без надежды умираю! Так, жертву обхватив кругом,На алтаре огонь бледнеет, умирает И, вспыхнув ярче пред концом, На пепле погасает.
Мой гений
О, память сердца! Ты сильнейРассудка памяти печальнойИ часто сладостью твоейМеня в стране пленяешь дальной.Я помню голос милых слов,Я помню очи голубые,Я помню локоны златыеНебрежно вьющихся власов.Моей пастушки несравненнойЯ помню весь наряд простой,И образ милый, незабвенныйПовсюду странствует со мной.Хранитель гений мой – любовьюВ утеху дан разлуке он;Засну ль? приникнет к изголовьюИ усладит печальный сон.
П. А. Вяземский
1792—1878
Моя вечерняя звезда…
Моя вечерняя звезда,Моя последняя любовь!На потемневшие годаПриветный луч пролей ты вновь!
Средь юных, невоздержных летМы любим блеск и пыл огня;Но полурадость, полусветТеперь отрадней для меня.
А. С. Пушкин
1799—1837
Увы! зачем она блистает…
Увы! зачем она блистаетМинутной, нежной красотой?Она приметно увядаетВо цвете юности живой…Увянет! Жизнью молодоюНе долго наслаждаться ей;Не долго радовать собоюСчастливый круг семьи своей,Беспечной, милой остротоюБеседы наши оживлятьИ тихой, ясною душоюСтрадальца душу услаждать —Спешу в волненье дум тяжелых,Сокрыв уныние мое,Наслушаться речей веселыхИ наглядеться на нее;Смотрю на все ее движенья,Внимаю каждый звук речей,—И миг единый разлученьяУжасен для души моей.
Умолкну скоро я!.. Но если в день печали…
Умолкну скоро я!.. Но если в день печалиЗадумчивой игрой мне струны отвечали;Но если юноши, внимая молча мне,Дивились долгому любви моей мученью;Но если ты сама, предавшись умиленью,Печальные стихи твердила в тишинеИ сердца моего язык любила страстный…Но если я любим… позволь, о милый друг,Позволь одушевить прощальный лиры звукЗаветным именем любовницы прекрасной!..Когда меня навек обымет смертный сон,Над урною моей промолви с умиленьем:Он мною был любим, он мне был одолженИ песен и любви последним вдохновеньем.
Мой друг, забыты мной следы минувших…
Мой друг, забыты мной следы минувших летИ младости моей мятежное теченье.Не спрашивай меня о том, чего уж нет,Что было мне дано в печаль и в наслажденье, Что я любил, что изменило мне.Пускай я радости вкушаю не вполне;Но ты, невинная! ты рождена для счастья.Беспечно верь ему, летучий миг лови:Душа твоя жива для дружбы, для любви, Для поцелуев сладострастья;Душа твоя чиста; унынье чуждо ей;Светла, как ясный день, младенческая совесть.К чему тебе внимать безумства и страстей Незанимательную повесть?Она твой тихий ум невольно возмутит;Ты слезы будешь лить, ты сердцем содрогнешься;Доверчивой души беспечность улетит,И ты моей любви… быть может, ужаснешься.Быть может, навсегда… Нет, милая моя,Лишиться я боюсь последних наслаждений.Не требуй от меня опасных откровений:Сегодня я люблю, сегодня счастлив я.